и сочинения Моцарта, прозвучавшие в Большом зале филармонии, – увертюра к зингшпилю «Директор театра», Симфония № 40 и Концерт для кларнета с оркестром стали примером идеально собранной монографической программы. Портрет автора «Волшебной флейты» был создан красками артефактов последнего пятилетия его жизни.

Сатиричный опус о нравах примадонн и умениях директоров с ними договориться вышел из-под моцартова пера в 1786 году после того, как император Иосиф II решил проверить на интеллектуальную и коммерческую прочность итальянскую оперу-буффа и немецкоязычный зингшпиль. Вольфганг Амадей сочинял «Директора театра», находясь на высоком творческом подъеме, вызванном «Свадьбой Фигаро». Знаменитую Сороковую симфонию написал в 1788-м, но в последний год жизни добавил в партитуру партию кларнета – инструмента, которым был чрезвычайно увлечен и вдохновлен на склоне лет, в том числе и в связи с эстетикой масонства. Свой единственный Концерт для кларнета с оркестром сочинил в последний год жизни, посвятив другу Антону Штадлеру.

Первые же звуки увертюры к «Директору театра» обнаружили у Молодежного камерного оркестра генетическую предрасположенность к моцартовскому стилю, которую культивировал при каждом удобном случае маэстро Юрий Темирканов. В руках его молодого преемника Ярослава Забояркина каждый интонационно-ритмический поворот, каждая фраза оркестровой речи обретали очень тонкую, изысканно театральную рельефность, меняя маски и игру эмоций. Эта тяга к театральности жеста передалась оркестрантам в свое время также от Темирканова, обожающего оперу. Актуальной казалась и тема директора театра, от которого так многое зависит в распределении сил, грамотном наполнении афиши, дипломатических отношениях с артистами. Что и говорить, после такой увертюры очень хотелось услышать продолжение этого уморительного зингшпиля.

В Концерте для кларнета солист показал, что такое Моцарт по-французски. Мягкий, чуть сомбрированный звук, плавность и грациозность движения мелодической линии, отсутствие напряженности выдавали в Бальдейру истинного наследника галльского духа. Возникавший при этом флер меланхолии выразительно и невероятно эффектно придавал привычному Моцарту ореол мистицизма, многозначительной недосказанности, одновременно демонстрируя идеально выстроенные пропорции, этикет и благородство аристократических манер. Не оставалось сомнений и в том, что кларнетист особенно постарался связать Моцарта с эпохой романтизма, ее разочарованиями в идеалах и поиском сокровенной тишины и тайны.

Ярослав Забояркин очень умело вел диалог солиста и оркестра, контролируя резонансы и контрапункты, бесшовно сплетая линии в единый эмоционально-смысловой орнамент. Концертмейстер группы кларнетов Филармонического оркестра «Радио Франс» Николя Бальдейру решил исполнить на бис абсолютно французский хит – Хабанеру из «Кармен», сосредоточившись не столько на хрестоматийной куражистости героини без страха и упрека, но стремясь показать вокальность своего фирменного кларнетового звука.

Оставленной для финала Симфонии № 40 слушатели были рады как старому доброму знакомому, ловя кайф от известных мотивов. Каждую из ее четырех частей можно было напевать или мысленно под нее мечтательно пританцовывать. Она завершила вечер как храмовый ритуал, став симфоническим аналогом евангельской песни Симеона Богоприимца в день Сретения – его встречи с младенцем Иисусом Христом со словами «Ныне отпущаеши раба Твоего, Господи, по глаголу Твоему, с миром».