Театр, чье официальное название по-прежнему включает слово «камерный», чему вполне соответствуют габариты сцены и зрительного зала, все больше и больше тяготеет к произведениям масштабным, предполагающим совсем иные пространственные параметры. В прошлом году здесь замахнулись аж на «Электру» Рихарда Штрауса (ее в ноябре покажут в Москве в рамках фестиваля «Видеть музыку»). Теперь вот взялись за «Норму».

В России эту оперу на протяжении 20-го столетия не ставили вовсе, а в 21-м до сей поры имела место одна-единственная постановка в московской «Новой опере», да и та была не оригинальной продукцией, а переносом спектакля Штутгартской оперы, созданного режиссерским тандемом Йосси Вилер – Серджо Морабито. И на мировых подмостках вершина оперного творчества Беллини появляется сегодня сравнительно редко – гораздо чаще ее можно услышать в концертном исполнении. Главная причина, как представляется, состоит в том, что «Норма» – как и творчество Беллини в целом – не очень сценична в принципе и совсем уж плохо поддается инструментарию режиссерского театра (упомянутая постановка – один из немногих более или менее удачных опытов такого рода). Поэтому ее нынешнее появление на подмостках театра, созданного режиссером и уже тем самым, казалось бы, режиссерского по определению, не могло не вызвать некоторого удивления.

Впрочем, основатель и худрук этого театра Юрий Александров, на чьем счету немало по-настоящему радикальных сценических опусов в оперных домах разных стран, в своих работах последнего времени все чаще демонстрирует готовность отойти на второй план, раствориться в певцах и музыке. И «Норма», пожалуй, наиболее характерный тому пример. О режиссуре – в современном ее понимании – тут и сказать особенно нечего. Все выдержано в духе эстетики старого оперного театра, где режиссер – вовсе никакой не «автор спектакля» и не генератор новых смыслов, а что-то вроде прораба, направляющего и контролирующего ход работ. Тон спектаклю во многом задает художник Вячеслав Окунев (сценография и костюмы). Сценическое пространство вполне условно, без каких-либо конкретных географических или временных признаков. А вот костюмы, действительно, могут вызвать ассоциации с эпохой Римской империи и ее колониальных завоеваний (по сюжету действие «Нормы» происходит в древней Галлии, изнывающей под римским владычеством), но это скорее фантазия на тему, нежели историческая реконструкция. Зрелище в целом получилось достаточно эффектным, не претендуя, однако, на что-то большее, нежели служить рамой для картины, то есть собственно партитуры Беллини. Для опер романтического бельканто – не худший вариант. Дело за тем, сколь адекватно эта картина представлена.

Ведь если мы видим на афише театра название «Норма», то прежде всего задаемся вопросом: а есть ли в его стенах соответствующие исполнители, особенно, на партию титульной героини? «Санктъ-Петербургъ опера» на главные партии заявила аж по четыре состава (на Адальджизу так даже пять). У меня была возможность познакомиться лишь с одним, представленным в сентябре на открытии нового сезона (официальная премьера завершила в июле сезон предыдущий). Этот состав, положим, едва ли назовешь равноценным и тем более безупречным. Но вот исполнительница заглавной партии, пока еще мало кому известная Мария Бочманова, стала для меня настоящим открытием. Именно Бочмановой удалось явить нечто похожее на настоящее бельканто – в том его понимании, что идет от ее великой тезки Марии Каллас. Разумеется, ни о каком уподоблении речи быть не может. Но если молодая певица, исполняя одну из самых харизматичных партий романтического бельканто, оказывается способной не просто порадовать красивым звуком и отличной школой (Бочманова – ученица Тамары Новиченко, педагога Анны Нетребко), но и буквально обжечь болью и страстью своей героини, мы с полным основанием можем говорить о калласовской традиции. Думаю, что уже сейчас есть достаточно оснований предсказать ей в недалеком будущем серьезную мировую карьеру.

Хорошее в целом впечатление оставили Диана Казанлиева – Адальджиза и Геворг Григорян – Оровезо (последний, впрочем, несколько выбивался из ансамбля, демонстрируя слишком уж крупный для этих подмостков звук).

Наиболее уязвимым оказался Поллион. Я уже не говорю о том, что сама манера пения Ярамира Низамутдинова далека от белькантовой. Молодому тенору явно недостает настоящей школы, и технически он пока не готов к таким партиям. Впрочем, были у него и вполне удачные моменты.

Достойно показали себя хор (хормейстер Игорь Потоцкий) и особенно оркестр под управлением Александра Гойхмана. Вот только порой казалось, что маэстро несколько пережимает, и Беллини все больше начинал походить на раннего Верди…

А «Санктъ-Петербург опера», успешно в целом одолев «Норму», пообещала в ближайшее время обратиться к таким раритетам (даже не только по российским меркам), как «Иван IV» Жоржа Бизе и «Вампир» Генриха Маршнера. Также объявлено, что вскоре у театра появится еще одна сцена – возможно, более соответствующая столь масштабным и амбициозным планам.

Фото предоставлены пресс-службой театра "Санктъ-Петербургъ опера"