В концерте с поэтичным названием «Мысли сердца» (Herzensgedanken) прозвучали «Пять песен на стихи Матильды Везендонк» Вагнера и «Рапсодия на стихи Гёте» Брамса в исполнении сопрано Марии Мотолыгиной и меццо-сопрано Марии Бараковой. Молодых певиц «поддержали» БСО им. П.И. Чайковского под управлением Владимира Федосеева и Московский областной хор им. А.Д. Кожевникова (художественный руководитель – Николай Азаров). Вокальную часть концерта дополнили два симфонических фрагмента: вступление к 3-му акту «Лоэнгрина» и «Смерть Изольды». Сочный, объемный звук оркестра Федосеева очень подходит плотной вагнеровской фактуре.

В центре внимания публики были, конечно, певицы. Обе сегодня находятся под патронатом Дмитрия Вдовина, руководителя «Молодежки» Большого. Обе имеют лауреатские звания: Мария Баракова завоевала золото на двух конкурсах – имени Глинки и имени Чайковского; у Марии Мотолыгиной – бронза на Конкурсе Чайковского и I премия Конкурса Монюшко в Варшаве. В Большом театре репертуар у обеих пока невелик: у Бараковой, может быть, существеннее (самая крупная исполненная партия – Любава в «Садко»), зато Мотолыгина сцену уже попробовала всерьез – ранее была солисткой Екатеринбургского оперного театра (среди крупных партий – Купава, Графиня в «Свадьбе Фигаро» и Чужеземная княжна в «Русалке» Дворжака).

У обеих роскошный материал: голоса отличаются подлинной красотой и внушительным объемом. У Мотолыгиной – центральное сопрано, всегда востребованное в мировом репертуаре. У Бараковой – драматическое меццо: голос редкий, а сегодня можно сказать – редчайший. Но и отделка впечатляет: ровность по всему диапазону, представительность, свободное владение крайними нотами, умение тонко нюансировать. Еще более впечатлили выразительность пения, погружение в исполняемый материал с полной самоотдачей, точное понимание поставленных композитором задач и умение донести их решение до слушателя.

Мария Мотолыгина исполнила вагнеровский цикл на единой трагико-меланхолической волне, передав терзания героини во всем разнообразии музыкальных красок. Она создала ощущение, будто музыка бесконечно изливается из самых глубин души, сообщив декламационному стилю миниатюр столь ценимые автором связность и легатированность (не зря Вагнер восторгался мелодиями Беллини – единственного, кого признавал из итальянцев).

Мария Баракова верно уловила настрой брамсовского опуса, придав своему голосу максимум темных красок. В ее пении слышалось нечто от вагнеровской Эрды: весомое, мощное в потенциале, надмирное. Экспрессия, заложенная в «Рапсодии…», проявлялась сдержанно, не плакатно и оттого казалась более значимой; скорбно-страдальческие интонации звучали очень естественно.

У обеих солисток сложился идеальный ансамбль с оркестром, чутким аккомпаниатором и сотворцом одновременно. Общий итог – их безусловная и впечатляющая победа.