Солистка Большого театра, драматическое меццо-сопрано Александра Дурсенева в содружестве с тенором Всеволодом Гривновым, концертмейстерами Маргаритой Петросян и Марией Черниковой, арфисткой Татьяной Осколковой представила музыку Глинки и Малера в программе «Меж двух миров...». В первом отделении «Прощание с Петербургом» – во втором «Прощание» из «Песни о Земле» в камерном прочтении.

Трудно найти более непохожих по эстетике и стилистике авторов, чем Глинка и Малер. Однако их парадоксальное объединение оказалось очень созвучным духу нашего времени, когда человечество, словно зависло в прыжке из привычного уклада во что-то новое, часто пугающее.

Выбор Александры Дурсеневой, с одной стороны, неожиданный – ее голос, вроде бы, слишком весом и богат для камерных сочинений, особенно глинкинских, – с другой стороны, он вполне объясним: драматическое меццо-сопрано или даже контральто в Большом театре не слишком избалованы разнообразием репертуара. Редкий голос это дар, эксклюзив, но и проблема: во многих популярных операх ему отводятся второстепенные партии, а у некоторых «законодателей оперной моды» – Пуччини, например, – для такого голоса практически ничего не написано.

На недостаток внимания Александре Дурсеневой грех жаловаться, ее карьера получилась весьма интересной. Она пела на многих важных сценах (Ковент-Гарден, Ла Скала, Гранд-опера, Глайндборнский фестиваль и пр.), участвовала в интереснейших проектах (недавно – в мировой премьере оперы Александра Вустина «Влюбленный дьявол»). Жадная до работы Дурсенева, накопившая большой артистический и музыкантский опыт, компенсируя неповоротливость репертуарной политики родного театра, в последние годы все чаще берется за монографические камерные программы. Но если раньше это были русские и западные классики XIX века, представленные тематически, то сравнительный анализ певица позволила себе впервые.

Вокальный цикл «Прощание с Петербургом» на стихи Нестора Кукольника, включающий дюжину романсов зрелого периода творчества Глинки – нечастный гость в наших концертных залах, несмотря на то, что его значение никем не оспаривается: это первый камерный цикл в истории русской вокальной лирики. Стало быть, просветительское значение этого концерта неоценимо. Александра Дурсенева и Всеволод Гривнов поделили миниатюры примерно пополам – начал тенор, продолжила контральто.

Голос Гривнова, некогда сделавшего весьма успешную карьеру как у нас (пел важные премьеры в Большом театре), так и на Западе, сегодня звучит достаточно устало и напряженно. Особой красотой тембра он не отличался, и ранее, но прежде пленяла свежесть и неоспоримая музыкальность исполнителя. Последнее и сегодня, конечно, при нем. А вот качество самого звучания разочаровывает: слышится откровенно характерный тенор, дребезжащий и неровный, неодинаково звучный по диапазону, и лишь яркие верхи, притом преимущественно на форте, остались. Для такой формы в большей степени подходит исполнение миниатюр, содержащих браваду и кураж («Болеро» или «Попутная песня»), но лирические излияния получаются неинтересными.

Теплому, темному и глубокому контральто Дурсеневой помогает не только ее артистическая свобода в воплощении глинкинских образов, абсолютное владение секретами сценического бытия, но и достойная вокальная форма. Хотя интонационная неустойчивость иной раз проскальзывала на крайних верхних нотах, в целом пение артистки чарует и радует – прежде всего, своеобразием ее неповторимого тембра, но также и широкой палитрой нюансов и оттенков. Особенно артистке удались кантиленные номера (например, баркарола «Уснули голубые»). В завершение отделения певцы исполнили «Прощальную песнь» дуэтом, но, к сожалению, номер не очень удался. Он был хорош по эмоциональному посылу, но в плане слияния голосов ансамбля не вышло – резкий тенор Гривнова постоянно забивал мягкое контральто Дурсеневой, их фактически идентичный диапазон тут лишь усугублял дело.

Малера в исполнении Дурсеневой мне слышать не доводилось, но посчастливилось быть свидетелем ее первого Вагнера, музыки, близкой к малеровской. В концертном исполнении «Золота Рейна» (ГАСО с Владимиром Юровским) Дурсенева спела Фрикку. Это было неожиданно: в Большом театре она всю жизнь специализировалась на партиях контральто (Ваня и Ратмир в операх Глинки, Басманов в «Опричинике», Ульрика в «Бале-маскараде» и т.п.), и вдруг роль, которую чаще поют высокие меццо или даже драматические сопрано. На удивление, ее обволакивающий, богатый грудными обертонами голос оказывался уместен, кроме того, певица была гармоничной и в абсолютно новой для себя стилистике.

В этом же ключе был решен и камерно прочитанный Малер: величественность, неспешность, надмирность, эпичность – для профетически-инфернального звучания, которое солистка умеет придать своему голосу, малеровская музыкальная философия подошла идеально. После очевидного успеха на бис Александра Дурсенева показала музыку парадоксально другую – и в этом тоже был контраст, сравнение-сопоставление, некий новый прыжок «меж двух миров»: прозвучали несколько песен Курта Вайля из обширной кабаретной программы, которую в виде шоу-спектакля артистка с успехом представила прошедшей осенью в Московском международном Доме музыки.