Позиция композитора-резидента для России, в отличие от Европы, пока еще в диковинку. До недавнего времени едва ли не единственным подобным примером было сотрудничество ГАСО им. Е.Ф. Светланова с ушедшим от нас в минувшем году Александром Вустиным. Альянс Свияжского музея-заповедника с Александром Маноцковым, пусть и не закрепленный никакими официальными документами, – из того же ряда. В 2017 году, по приглашению Артема Силкина – директора, а фактически и создателя музея-заповедника, – Маноцков впервые посетил эти места. Тогда-то и зародилась идея оперной трилогии, тематически связанной с трагическими страницами истории Свияжска и предназначенной для постановки непосредственно на его земле в формате опен-эйр. Вдохновленный увиденным, композитор в шутку окрестил город-остров своим «Байройтом» и сразу приступил к работе. Первая часть трилогии – «Сны Иакова, или Страшно место» – была написана и представлена в том же году. Вторая часть – «Красный сад» – увидела свет летом 2018 года. Пауза между ней и третьей частью («Лодка») несколько затянулась, но летом нынешнего года должна, наконец, состояться долгожданная премьера.

Идея оратории «Ахыр-заман, яки агачожмах» / «Конец времен, или Деревянный рай» (татарское и русское названия в афишах и программках присутствуют параллельно), созданной специально для Музея археологического дерева «Татарская слободка», возникла позднее, когда композитор уже вполне сроднился со Свияжском. Правда, в отличие от опер, оратория с ним тематически не связана. В основу либретто легли стихотворение Осипа Мандельштама «Уничтожает пламень…» и старинный текст на древнетатарском языке «Ахыр заман китаби» («Мухаммеданское учение о кончине мира») Сулеймана Бакыргаби. То, что текст этот не будет понятен значительной части публики, судя по всему, учитывалось изначально, и потому его поместили в программке – параллельно на старотатарском (в кириллической транслитерации) и в русском переводе. Очевидно, что обращение именно к такому варианту текста было продиктовано и данью уважения титульной нации Республики Татарстан, на чьей земле находится Свияжск, и, едва ли не в большей мере, особенностями фонетики. Музыка здесь не следует за текстом, но опосредованно отражает его эсхатологические мотивы.

У Маноцкова есть сочинения, не без труда воспринимаемые широкой аудиторией, а есть вполне для нее доступные. «Конец времен» определенно ближе ко второй категории, хотя никакого нарочитого упрощения музыкального языка, никакой «игры в поддавки» со слушателем нет и в помине. Для меня это сочинение отчасти срифмовалось со сценической ораторией «Requiem, или Детские игры», принадлежащей числу наивысших творческих достижений композитора. Только «Конец времен» написан в более строгом стиле. Отдельные эпизоды порождают ассоциации с «Кармина Бурана» Карла Орфа, а последние такты – постепенно замирающие и истаивающие звуки ударных – приводят на память завершение Пятнадцатой симфонии Шостаковича. Впрочем, в отличие от прямых цитат, каковых здесь, кажется, нет, ассоциации – личное дело слушателя.

«Конец времен» написан для небольшого вокального ансамбля и перкуссии (два ксилофона, маримба и несколько деревянных вудблоков, изготовленных специально для этого случая Артемом Силкиным – мастером на все руки). Исполнители располагаются на нижнем, подземном уровне, прямо внутри сохранившегося древнего раскопа посадской части Свияжска, вокруг которого и сформирована музейная экспозиция, среди срубов домов и хозяйственных построек, фрагментов заборов и деревянных мостовых. Все это, помимо аутентичной атмосферы, дает еще и особый резонанс. Ни один звук в этом пространстве не теряется, но, напротив, приобретает стереофонический объем. Недаром партитура во многом и создавалась в расчете на здешнюю специфическую акустику.

В исполнении принимали участие прекрасные музыканты: вокальный ансамбль – Элиза Насырова, Аделия Закирова, Ксения Романова, Галия Газизова, Анастасия Чупрунова, Андрей Оводов, Максим Пронин, Ильдар Шамсутдинов, Нияз Ярулин – во главе с Миляушей Таминдаровой (те же солисты-вокалисты также извлекали не нотированные, но предусмотренные композитором звуки из вудблоков и даже из бревен с помощью… топоров), на ксилофонах играли Ксения Калинина и Алексей Анисимов, на маримбе – Дарья Петрова.

Специальных попыток театрализации не предпринималось, однако уже сам по себе особый характер звучания, что возникает именно в этой акустике, среди такого вот окружения в какой-то мере создает ощущение театра. Возможно, в других условиях, на иной площадке «театральность» оратории Маноцкова проявится в большей мере. Однако иное место, вероятнее всего, потребует от композитора изменений в инструментарии, и в итоге перед нами окажется немного другое сочинение.

Фото предоставлены Музеем-заповедником "Остров-град Свияжск"