Фестиваль был прерван карантином на самом своем пике. Показы, что должны были состояться в марте – апреле, перенесли на конец лета – осень. К сожалению, многих спектаклей, отобранных экспертным советом, Москва не увидит: пандемия осложнила ситуацию, в том числе и финансовую, поэтому от приезда в столицу некоторых дорогостоящих проектов пришлось отказаться и жюри поедет отсматривать таких номинантов в их родные пенаты. Оперная афиша вследствие этого оказалась особенно бедной, в основном ее сформировали московские спектакли-номинанты.

Но и среди московских претендентов есть такие, что сродни раритетным гастролерам. В числе номинантов – спектакль музыкального театра «Амадей», впервые за его историю. Камерный театр, не имеющий своего помещения, появился в 1996 году и обязан своим существованием исключительно творческому горению основателя – режиссера и музыканта Олега Митрофанова. Это он, раз позвав за собой артистов, не отчаивается почти четверть века, хотя труппа существует в весьма сложных условиях. Одно время, в конце 1990-х – начале 2000-х, театр обосновался в Странноприимном доме графа Шереметьева, больше известном как Институт Склифосовского: там, под знаменитым куполом гениального Кваренги, регулярно игрались спектакли, в том числе и крупной формы. В разные годы в репертуар входили оперы Моцарта, Рамо, Глюка, Чайковского, Стравинского, Бриттена и др.

Однако теперь театр вынужден скитаться по музеям и библиотекам, небольшим московским и провинциальным сценам. В таких условиях предпочтение стало отдаваться «совсем камерным» операм и даже музыкально-драматическим композициям, а их показы случаются редко. Тем удивительнее, что новую работу «Амадея» смогли заметить эксперты «Золотой маски». Думается, роль сыграло название: «Амадей» представил российскую премьеру классика американской оперы Джанкарло Менотти.

Произведения американца итальянского происхождения на отечественную сцену приходят поздно, уже после смерти мэтра, хотя он был нашим современником (долгая жизнь Менотти завершилась в 2007-м). Есть мнение, что этому отрицательно поспособствовали идеологические ограничения коммунистических времен: мол, репутация композитора была неоднозначная, поэтому, хотя явного запрета не было, негласный все же существовал. Суждение странное: подобная же неоднозначность Бриттена не помешала ему быть многолетним другом Советского Союза, а отечественные премьеры таких известных опер Менотти, как «Консул» или «Телефон», состоялись все же еще в советское время. К тому же идеологических препон у нас нет уже лет тридцать, тем не менее его оперы ставили в России и в эти годы мало.

Зато последние сезоны оказались урожайными: «Телефон» появился в «Геликоне» и бывшем Театре Покровского, в последнем же поставили и другую значительную оперу композитора – «Медиум». Но все же эти оперы более-менее на слуху, а «Амадей» замахнулся на совсем неизвестного Менотти, поставив первую из его так называемых церковных опер, написанную в 1964-м: «Ложь Мартина».

Это всего лишь четвертая постановка в мире – опус, созданный для фестиваля в английском Бате, оказался не слишком востребованным. Возможно, причина в особых условиях, которые композитор предписал для его сценического воплощения: исполнять в церкви. Мировая премьера прошла в свое время в Бристольском соборе, хотя были опыты постановки «Лжи Мартина» и в привычных условиях. «Амадей» для своей версии выбрал идеальное пространство – Англиканский собор святого Андрея в Вознесенском переулке. Визуально это настоящая английская церковь, как раз то место, что предписано автором согласно либретто, а акустически – одно из самых благодатных мест, ведь неслучайно в советское время именно там располагалась студия грамзаписи «Мелодия» да и сегодня нередко проходят концерты классической музыки.

В оригинале Менотти действие происходит в XIV веке, но режиссер Анна Салова перенесла его в 1940-е годы, в послевоенную Англию. Сюжет оперы-притчи вполне выдерживает перенос: бедность и беспризорность – две проблемы, которые терзали туманный Альбион что в Средневековье, что после Второй мировой. В остальном постановка не содержит никакой противоречивой концепции, добротно иллюстрируя партитуру Менотти. При этом режиссеру удалось поставить спектакль очень живой, трогательный и глубокий, хотя и простой по средствам выразительности. Минимум реквизита, драные вязаные одежды на обитателях сиротского приюта святого Исидора (сценограф Анжелика Кременецкая), естественные движения, следующие изгибам мелодики, и логичные мизансцены, задействующие все пространство англиканского храма. Основная вертикаль экшена – путь от входа в храм к алтарной части: именно на этой, словно натянутой струне, линии, к тому же высвеченной яркими прожекторами (художники по свету Иван Клопов и Сергей Графов), происходит все основное в драме. Сюжет же незатейлив, но страшен: сирота Мартин обделен лаской в приюте, поэтому, когда чужой мужчина говорит ему, что он его отец (а на самом деле – преступник, скрывающийся в храме от полиции), Мартин, поверив ему, готов ради него пожертвовать всем, даже жизнью.

Музыка Менотти здесь стоит на двух столпах: итальянской опере веристского стиля, полной экспрессии, терпких интонаций и гибкого речитатива, и стилизации под английскую балладную архаику. Артисты освоили язык симбиоза превосходно. Не обладая, быть может, выдающимися голосами, они сумели создать весьма выразительные, объемные и глубоко реалистичные образы – отца Корнелиуса (характерный тенор Абдул Мукманов), няни Нанинги (опытное меццо Ирина Чалаева), злого Шерифа (жесткий баритон Андрей Пичугин), и, конечно же, трогательного в своей беззащитности и одновременно стойкости Мартина (мягкое сопрано Наталия Лис). Лишь баритон Дзамболат Дулаев (Преступник) – певец другого уровня, другой вокальной породы и одаренности: его роскошный баритон выбивается из общего уровня, но его уникальность ансамбля не портит, а искреннее актерствование по-настоящему впечатляет.

Добротно озвучил партитуру и поддержал солистов Камерный оркестр «Амадея» (дирижер О. Митрофанов). Нельзя не сказать о детском хоре (сборный хор учащихся школ искусств Москвы, педагоги по детскому вокалу Александра Башилова и Наталья Брюханова): спето все на отлично, чисто, на хорошем английском, но самое главное – дети прекрасно освоились не только в этой музыке, но и в пространстве спектакля, играют свои роли уверенно и обаятельно.