Подводные камни этой партитуры Римского-Корсакова известны: эпическая продолжительность и неспешность повествования, заковыристое оркестровое письмо, непростые ансамбли и хоры, виртуозные арии у значительного количества персонажей (например, гости выходят на сцену всего один раз каждый, но зато каждый выход более чем ответственный). Партия титульного героя – вагнерианская по протяженности, насыщенности, нагрузке на средний регистр, а с героическими тенорами хорошо никогда не было, и найти приличного Садко всегда непросто. Кроме этого – нарочито архаичный былинный текст и извечный вопрос современности: что делать со сказкой? Неужели ставить, как было принято в недалеком прошлом? Или усиленно актуализировать, притягивая за уши сегодняшние реалии?

Как ни странно, «Садко» – опера, где актуализация вполне возможна. Конечно, и в тексте, и в музыке есть древнерусский колорит, к чему композитор сознательно стремился. Но сам сюжет о мятущемся художнике, о его непонимании ближайшим окружением, о противоречиях с крепко стоящей на земле женой, о романтическом увлечении другой женщиной, диковинной и нестандартной, о жажде странствий и свершений – эта гомеровская, по сути, история о русском не то Одиссее, не то Орфее, а точнее, симбиозе первого и второго оказывается вневременной и актуальной в любую эпоху. Возможно, именно поэтому шестая опера Римского-Корсакова, ранее не слишком популярная, вдруг стала весьма востребованной. Помимо традиционно-сказочной версии Мариинского и Красноярского театров, не так давно появились сугубо авторские ее прочтения в Саратовском оперном, «Геликоне» и Большом театре, а также в бельгийском Генте и словацкой Братиславе.

В Челябинске сочли, что режиссерская актуализация это уже набивший оскомину штамп и что гораздо интереснее подать историю так, как она задумывалась – метафорически, а глубокие смыслы пусть публика потрудится считать сама. Спектакль главного режиссера Новосибирской оперы Вячеслава Стародубцева, востребованного сегодня от Петербурга до Владивостока, в Челябинске работающего второй раз (он поставил здесь замечательного «Риголетто», гостившего в прошлом году в Большом), гармонично соединяет традиционное и фантазийное. На первый взгляд это тот самый привычный сказочный спектакль с яркими декорациями (сценограф Петр Окунев), богатыми костюмами (работа Жанны Усачевой), с воссозданным преимущественно игрой света подводным царством, в котором, как и положено, обитают морские чудища на любой вкус (световик Сергей Скорнецкий). Пиршество для глаз, в котором зрителю все вроде бы привычно и понятно, вопросов никаких, сиди и наслаждайся.

В действительности же – много неочевидного, иносказательного, предназначенного как раз для публики, которая любит не только смотреть, но и думать. Например, Садко без гуслей потешает Морского царя – их в количестве аж семи штук носят по сцене совсем другие персонажи, – но при этом мощные лучи, словно натянутые струны, пронзают океанскую пучину. Или гигантские кольца-пекторали, будто опутывающие все сценическое пространство: они и символ космоса, вечности, и что-то есть в них определенно евразийское, столь уместное в этой истории. Путешествуют «гусляр и его команда» на батискафе необычной формы из клепаного железа, в нем же, естественно, и на дно морское опускаются – присмотревшись, понимаешь, что океанографический аппарат обращен к публике печальным иконописным ликом.

Вопросы есть, их даже много, не на каждый можно сразу найти ответ. Самый каверзный – в укрупнении образа Любавы. Ей отданы гимнические инвективы Старчища (вокально для меццо-сопрано спеть короткую баритоновую партию октавой выше, конечно, проблем не представляет), что делает ревнивую новгородскую жену фигурой эпического размаха сродни какой-нибудь вагнеровской Эрде. Она неожиданно появляется на палубе батискафа и властно возвращает загулявшего муженька к реальности, заодно усмиряя целый океан.

К чему вопросов нет совсем, это к музыкальному решению спектакля. Оно откровенно порадовало. В Челябинске сумели совладать со сложным сочинением, хотя не обошлись без обидных купюр – из-за них, например, не досчитались весьма значительных представителей новгородского истеблишмента Фомы Назарыча и Луки Зиновьича. Но в остальном сплошные суперлативы. Прежде всего, оркестру Евгения Волынского, который играет выразительно и слаженно, а красочное звучание абсолютно отвечает корсаковской стилистике.

Хороши и солисты. Необыкновенно яркий Павел Чикановский (Садко) с первой фразы захватывает внимание витальной энергетикой вокала. Красивое и полнозвучное меццо Марии Гуйтар убеждает в партии русской Пенелопы – Любавы. Плотное сопрано Гузельи Шахматовой уверенно справляется с воздушной партией Волховы (в традициях Тамары Милашкиной и Валентины Цыдыповой). Гала-дивертисмент, который в «Садко» ждут все и всегда, что называется, не подкачал благодаря качественному исполнению Артема Шаталова (Варяжский гость), Алексея Пьянкова (Индийский гость) и Дмитрия Никитина (Веденецкий гость).