Исполнительский уровень, как всегда, был высок: в числе участников – Камерный оркестр Европы, «Музыканты Лувра», оркестр и хор La Cetra, ансамбль L’Arpeggiata, Марк Минковски, Франсуа Лелё, Эммануэль Паю, Мойца Эрдман, Юлия Лежнева, Мицуко Утида, Даниэль Баренбойм, Андраш Шифф, Лахав Шани и другие. Тем не менее фестиваль, посаженный на строгую диету из одного Моцарта, оставляет все более противоречивое впечатление.

Вечно живые

Перемены, о которых не раз доводилось писать, заметны не только во время концертов и спектаклей, но и между ними. Если раньше исполнителям вручали по букету от администрации фестиваля, теперь каждому дарят по белой розе – трогательно и не так официально. Добавить неформальности призваны и радиообъявления, открывающие каждый концерт, – голос Роландо Вильясона призывает выключить телефоны и не фотографировать, затем возвещает громко и радостно: «Моцарт жив!» В первый раз звучит забавно, в третий уже не очень, особенно когда слышишь это ежедневно утром, днем и вечером – «Неделя Моцарта» предлагает не меньше трех мероприятий в день.

Если при ее прежних руководителях каждое произведение занимало осмысленное место в программе, а каждая программа – в афише в целом, теперь дело обстоит иначе. Впервые за много лет на фестивале можно услышать сочинение, которое уже играли пару дней назад. Такой подход может быть оправдан, если предлагается сравнить интерпретации представителей исторически информированного исполнительства и традиционного. Но если с перерывом в три дня один и тот же Квинтет для валторны и струнных KV 407 играют – пусть даже замечательно – музыканты одного и того же направления? Это противоречит самой идее фестиваля, предполагающей эксклюзивность программ, и выглядит так, будто двух валторнистов, раз уж оба одновременно в городе – в данном случае Радован Влаткович и Радек Баборак, – решили не оставлять без дела. Еще больше подобных повторов обещано через год.

Вильясон присутствует на всех мероприятиях, сердечно поздравляя исполнителей по окончании. О том, кто здесь хозяин, напоминают и составленные им программы, и его радиоголос, и витрины с дисками, где обычно наряду с фестивальными записями прежних лет продаются записи участников текущего концерта. Теперь же половину прилавка в фойе Моцартеума занимают записи самого Вильясона, хотя как вокалист он в фестивале и не участвует. Это еще не культ личности, но предшественник Вильясона Марк Минковски был скромнее, хотя именно деятельное участие маэстро во многом определяло лицо «Недели Моцарта» и в годы его руководства, и при предыдущем интенданте Штефане Паули. Тем более держался в тени сам Паули, проявляя себя именно в составлении программ, предлагавших Моцарта в неожиданных контекстах, а не «Моцарта в эталонном исполнении» и только.

«Мессия» вне религии

Возвращение Марка Минковски в Зальцбург после трехлетнего перерыва – одно из важнейших событий. Годы его постоянного присутствия на зимнем фестивале запомнились неизменно блестящими концертами с «Музыкантами Лувра», а также операми Моцарта, Глюка и двумя спектаклями с участием конного театра Бартабаса – «Кающийся Давид» и «Реквием». Идея сочетания музыки Моцарта с лошадьми и наездниками поначалу воспринималась как чудачество, лишь со временем в ней обнаружились и логика, и красота. В особенности если сравнить эти постановки с невнятным «Похищением из сераля» позапрошлого года и прошлогодним лазерным шоу T.H.A.M.O.S.

В нынешней афише отступлений от строгой моцартовской линии было два, оба связаны с именем Генделя: его оратория «Мессия» в оркестровке Моцарта и стала поводом для возвращения Минковски, а режиссером выступил Роберт Уилсон. Сенсационность гарантировалась – Уилсон ничего не ставил в Зальцбурге уже давно. Спектакль показали в день открытия и потом еще дважды, два показа обещаны и на летнем фестивале. Уилсон не считает «Мессию» религиозным сочинением, полагая, что религии не место в театре; он предлагает отталкиваться от музыкального содержания, подчеркивая особенную тонкость версии Моцарта, где увеличено количество духовых, а английский текст заменен немецким.

Казалось, Минковски своей интерпретацией стремился подчеркнуть, что исполняет не совсем Генделя: «Музыканты Лувра» звучали мягче, чем когда играют барокко, привычная острота саунда была приглушена. Что абсолютно адекватно постановке Уилсона – похожей на многие другие его спектакли, но оттого не менее совершенной, с подчеркнуто важной ролью света, набеленными лицами, преобладанием белого и синего, плавными и медленными движениями, напоминавшими скорее бессюжетный балет, чем инсценировку оратории. Один лучше другого пели солисты – сопрано Елена Цаллагова, контральто Вибке Лемкуль, тенор Ричард Крофт, бас Хосе Кока Лоса, хотя не менее важные роли достались персонажам без слов – их сыграли танцор Алексис Фузекис и артист Макс Харрис.

Музыка нас связала

День рождения Моцарта приходится на середину фестиваля; год назад как его главное событие был анонсирован балетный гала-концерт – над его двадцатью эпизодами работали девять хореографов, среди них сам Джон Ноймайер – под названием Mozart Moves! Как выяснилось, оно подразумевает многоразовое использование с самым разным наполнением: через год у спектакля этой же серии будет одна-единственная героиня, одна из лучших певиц нашего времени Магдалена Кожена, а нынешний Mozart Moves! вновь стал коллективным творением. Вклад в него внесли семеро современных драматургов, предложивших по небольшой пьесе, режиссером выступил сам Роландо Вильясон.

Сюжеты разные: один посвящен слишком разборчивой клиентке брачного агентства, другой – девушке по вызову, с которой вместо пригласившего ее мужчины говорит лишь его радиоголос, третий – парализованному художнику, за которым ухаживает жена с садистскими наклонностями, и так далее. Казалось бы, при чем здесь Моцарт? Эпизоды связаны фрагментами его дивертисментов и серенад, но это лишь делает сюжеты более ходульными: героиня первого забирает из агентства свою анкету, оставляя взамен лишь сообщение о себе – «люблю Моцарта» – в ожидании избранника, который это оценит. Героине второго клиент предлагает лечь под видеокамерой и заснуть под музыку Моцарта. Больше всего происходящее напоминало не то этюды студентов театрального института, не то капустник. Надежда лишь на то, что вкус и индивидуальность Магдалены Кожены станут через год определяющими чертами уже третьего Mozart Moves!

Гендель под гитару

И вкуса, и индивидуальностей хватало в одном из лучших концертов днем позже: на «Неделе Моцарта» дебютировал ансамбль L'Arpeggiata с Кристиной Плюар во главе. Среди инструментов Плюар – и теорба, и арфа, и лютня, и барочная гитара, но в этот вечер она ограничилась дирижированием. На сцене были также Зальцбургский хор Баха и квартет солистов – сопрано Юлия Лежнева, контральто Бенедетта Мадзукато, тенор Топи Лехтипуу и бас Дингл Янделл. Уникальность программы ощущалась уже в первом отделении, где «Торжественную вечерню проповедника» ансамбль и хор исполняли с такой самоотдачей, будто это их последний концерт: то, что мы не слишком часто видим даже у лучших оркестров, в том числе у постоянного участника фестиваля – Венского филармонического. Зал это оценил, наградив музыкантов редкой даже для Зальцбурга овацией. Главное же событие было впереди – «Ода ко дню Святой Цецилии» Генделя в оркестровке Моцарта.

В противоположность подходу Марка Минковски, будто старавшегося расслышать Моцарта в его версии «Мессии», Плюар стремилась вернуть моцартовской обработке «Оды» – Генделя. Важнейшую роль в группе континуо играла барочная гитара (исполняя Моцарта, ее нередко использует и Теодор Курентзис), что едва ли соответствовало практике моцартовских времен. На прямой вопрос о том, так ли это, лютнист и гитарист Жозеп Мария Марти Дуран не моргнув глазом ответил, что играл партию континуо и ни одной ноты от себя. Однако по балансу барочная гитара звучала в общем хоре существенно громче и отчетливее, чем это бывает обычно, выполняя примерно ту же роль, что и ритм-гитара в рок-группе. Результат этого не вполне аутентичного подхода временами был действительно близок к рок-н-роллу – особенно когда включались и валторны, и литавры, и орган, держа публику в оцепенении на протяжении почти часа.

Еще более сильное впечатление, чем tutti и хоры, произвели арии – в первую очередь три арии сопрано. Cолисты оркестра играли в их исполнении равно важную роль с Юлией Лежневой, чей ангельский голос звучал как еще один инструмент в ансамбле то с виолончелью и фаготом, то с лютней и флейтой, то с органом. Каждый раз, допев, Лежнева возвращалась на место так медленно, будто боялась расплескать ощущение счастья и совершенства. После концерта, правда, она дала более прозаичное объяснение, сказав, что боялась помешать музыкантам стуком каблуков. Но на этом пересечении воображения с реальностью и рождается искусство.

Путешествие дилетантов

Лежнева участвовала и еще в одном событии – полуконцертном исполнении «Свадьбы Фигаро». Два показа оперы были полностью проданы, и услышать ее не удалось. Можно только строить догадки о дирижерской трактовке Андраша Шиффа и режиссерской – Роландо Вильясона, каждый из которых выступил не по своей основной специальности. Впрочем, с такими солистами, как Флориан Беш, Кристиана Карг, Юлия Лежнева и другие, успех был гарантирован. Через год Шифф и Вильясон планируют исполнение «Дон Жуана» с не менее звездной командой. Вернется и Кристина Плюар – со своим ансамблем она представит Короткую мессу ре минор и Реквием Моцарта.

Событием, сопоставимым с дебютом L'Arpeggiata, стал концерт еще одного барочного коллектива – оркестра и хора La Cetra, чей создатель Андреа Маркон хорошо известен нам по записям и по «Альцине» в Большом театре. Из-за травмы он приехать не смог, и место за пультом занял Карлос Федерико Сепульведа, руководитель хора La Cetra. По этой ли причине, по другой ли, программа набирала силу не сразу; как и у Плюар, акцент был сделан на втором отделении, в первом же исполнили «Лауретинскую литанию» Моцарта. Из четырех солистов трудно было не заметить первую среди равных – выдающуюся исполнительницу Баха, феноменальную Кэролин Сэмпсон (сопрано), а в хоре – российскую певицу Анну Миклашевич, которая также готовила с La Cetra эту программу как один из хормейстеров, что особо отмечено в буклете фестиваля.

Хор в полной мере проявил себя в Мессе до минор – если на Kyrie он еще разгонялся, то уже в Gloria завладел залом полностью. Квартет солистов, где были также сопрано Маргрит Бухбергер, тенор Джулиан Прегардьен и бас Хосе Антонио Лопес, великолепно показал себя в финале, в ариях и дуэтах же лидировала Сэмпсон, особенно в Et incarnatus est c феноменальным трио флейты, гобоя и фагота. Органист Андреа Буккарелла едва не приплясывал за инструментом, и его можно было понять – столько радости шло со сцены в зал.

В тот же день состоялся один из самых неожиданных концертов, где переложения сочинений Моцарта исполнил нидерландский квартет саксофонов Ebonit. Казалось бы, еще один популистский ход, но нет: три квартета звучали неожиданно свежо и ничуть не противореча духу оригинала, а разнообразие красок было не менее богатым, чем у струнного квартета. В подобных проектах больше смысла, чем в том, чтобы по два раза за фестиваль играть хитовые сочинения Моцарта – их на следующий год обещан целый букет. Такого «Неделя Моцарта» не знала даже в год 250-летия со дня рождения композитора, хотя и в этом изобилии можно будет отыскать редкости вроде «Короля-пастуха» и «Каирского гуся», а также целых три сочинения, принадлежащие не Вольфгангу Амадею, а его сыну Францу Ксаверу Вольфгангу: почувствуйте разницу.

На фото: L'Arpeggiata; La Cetra; Mozart Moves; "Мессия"

 Фото представлены пресс-службой фестиваля