Информационная справка
Галина Васильевна Маяровская – профессор, Заслуженный деятель искусств России. С 1984 года сотрудник отдела науки и образования Министерства культуры Российской Федерации. С 2004 года заместитель начальника Управления культурного наследия, художественного образования и науки Федерального агентства по культуре и кинематографии. С марта 2008 года ректор Российской академии музыки им. Гнесиных. С ноября 2019 года – президент академии.
Александр Сергеевич Рыжинский – профессор, доктор искусствоведения, лауреат Премии Правительства РФ в области культуры. Работает в РАМ им. Гнесиных с 2009 года. Руководитель ансамбля современной хоровой музыки «Altro соrо», занимающего шестое место в первой десятке лучших хоров мира. До ноября 2019 года являлся проректором по стратегическому развитию профессионального музыкального образования РАМ им. Гнесиных. С ноября 2019 года – ректор академии.
Дина Кирнарская: Быть ректором одного из ведущих музыкальных вузов страны и мира – в чем суть этой профессии? Если, скажем, посмотреть на нее с позиции знаменитого СВОТ-анализа, рассмотреть сильные и слабые стороны, возможности и угрозы. Ведь большинство людей даже не представляют, чем занимается ректор вуза.
Галина Маяровская: Когда я работала в Министерстве, мне казалось, что министерская работа очень большая, глобальная, распространяется на всю страну, а работа в учебном заведении – более мелкая, более узкая и касается только одного образовательного учреждения. Должна признать, что я ошиблась. Да, работа на всю страну, по разным направлениям и с высшим, и со средним звеном, и с детскими музыкальными школами, и с органами управления культуры, и с руководителями методических служб – огромная работа, которая дала мне очень большой опыт. На фоне этого казалось, что одно учебное заведение – это легко и просто. Но с первых же дней я поняла, что работа в учебном заведении намного тяжелее. Здесь творческие люди – народные артисты, заслуженные деятели, известные и знаменитые, с интересной судьбой. И нужно было услышать каждого, прочувствовать, какой вклад он вносит в развитие учебного заведения; понять, что ему сыграть, спеть или организовать фестиваль гораздо проще, чем написать отчет. Потому что не «бумажками» ценны эти люди, а своим огромным запасом знаний, масштабной историей, которая стоит за каждым.
А вот мне, как чиновнику, пришлось вникать во всякую документацию, что-то править, менять положения, требования. На это у меня ушло практически 2 года: за это время мы перестроили учебный процесс. Но и за 11 лет должность ректора легче не стала. Приходят следующие поколения, которые надо учить, ставятся новые задачи, меняются стандарты. Мы сейчас готовимся к аккредитации, это уже делает вновь избранный ректор. И ему предстоит трудная, ответственная, но при этом интересная и очень нужная всем работа.
Александр Рыжинский: Я прекрасно осознаю меру своей ответственности. Получилось так, что люди отдали за меня свои голоса, сделали свой выбор. И я понимаю, что, будучи одним из них, я в то же время отвечаю за всех. Когда я занял должность ученого секретаря, я подумал: “Надо же, у меня совсем нет свободного времени”. Став проректором, я понял, что ранее у меня был вагон времени. И вот сегодня, когда я пришел на должность ректора, вижу, что теперь свободного времени в принципе не существует. Жизнь изменилась настолько, что у меня ощущение невероятной временной стретты. Ответственность – сильная сторона этой работы, она же и слабая (как это ни парадоксально!). Сила в том, что стратегически можно организовать работу, и уже формируется определенный план. Слабая сторона – нюансы, связанные с падением показателей, работоспособности и даже, в какой-то степени, уходом от профессионального уровня.
Но все это не должно зависеть от одного человека. В идеале я вижу модель, которая действительно предполагает определенные центры ответственности, у каждого из них – свой четко очерченный функционал. Это моя мечта, но чтобы воплотить ее в жизнь, потребуются даже не месяцы, а годы. На встрече с педагогами училища меня спросили: “В чем, собственно, ваша программа?”. Я сказал: “Первое, очень важное, сохранить всё то, что вот здесь, в Гнесинском доме, было и остается. А второе – в тех сферах, в которых мы еще не достигли уровня, достойного нашего имени, сделать всё возможное для того, чтобы изменить ситуацию в лучшую сторону”. Я точно могу сказать – не звание ректора является определяющим, а название ВУЗа, которым я горжусь и за который взял сейчас ответственность.
ДК: Вот об этой гордости и этой ответственности – давайте более подробно. Существует мнение, в котором нашему вузу отводится роль второй скрипки рядом с Московской консерваторией, несмотря на то, что у нас более разнообразная палитра специальностей. В нашей стране есть конкуренция, громко заявляет о себе Казанская консерватория, да в принципе многие вузы активно наращивают потенциал. Как выглядит конкурентная проблема внутри страны?
АР: Она выглядит весьма оптимистично. Конкуренция – это то, что дает стимул. И в общероссийском поле у нас более чем выгодные позиции. Начиная с самого названия: мы не Московская, не Санкт-Петербургская, не Казанская консерватория, мы – Российская академия музыки имени Гнесиных. И это формат ответственности за отрасль в масштабе всей страны. Мы стали базовой организацией стран СНГ именно потому, что и в советское время работали как методический центр, центр развития образования. Ни у одного музыкального вуза нет такой палитры специальностей, которые есть у нас, в том числе и нацеленности на открытие новых. Где были запущены музыкальные журналисты? Продюсеры, музыкальный менеджмент? Кто сейчас фонтанирует идеями создания новых специальностей? Опять же, академия музыки имени Гнесиных. Нам есть чем гордиться, но и успокаиваться мы не собираемся.
ГМ: Нашему высшему учебному заведению 75 лет. Мы выпустили огромное количество профессиональных музыкантов, чьи имена знает весь мир. Нашей системе «гнесинского» образования 125 лет – это история, традиция, это прошлое и настоящее. И, конечно, будущее. Любой человек, который откроет наш сайт и прочитает про нашу историю, сразу поймет: академия всегда занимала и занимает ведущие позиции, и, я уверена, будет занимать.
ДК: А государство ректору помогает или мешает? И что бы вы хотели изменить в государственном сопровождении наших вузов?
ГМ: Я бы сказала – поддерживает. Я благодарна нашему президенту, нашему государству за то, что делается для того, чтобы, во-первых, раскрыть и поддержать молодежь, а во-вторых, найти талантливых детей и способствовать их продвижению. А мешает заформализованность различными нормативными документами и стандартами. Для меня лично, несмотря на то, что я чиновник, стандарт – это рамки. И порой стесняющие рамки. У вузов должно быть больше свободы. В определенных пределах, за которые нельзя выходить, вуз сам знает, как развиваться. И нужно нам даже не столько движение вперед (мы и так все время двигаемся вперед!), сколько сохранение позиций и традиций. Потому что сегодня, на мой взгляд, есть опасность что-то потерять: где-то не заметить. где-то нивелировать, где-то списать упущенное на новые информационные технологии.
ДК: Традиции, безусловно, главное, но ведь мы должны думать и о новом подходе к образованию. Сегодняшним студентам уже неинтересно слушать, как педагог, уткнувшись в свои конспекты, читает одну и ту же лекцию, которую он написал 150 лет назад.
ГМ: Конечно, надо вводить дистанционное обучение. Конечно, надо переходить на новые формы, но это больше относится к групповым дисциплинам. Что касается индивидуального обучения, здесь был, есть и будет педагог-личность и студент, для которого этот педагог – всё. Это его будущее, потому что педагог – носитель тех знаний, которые он получил от предыдущих поколений педагогов. И учим мы ровно на том же материале, на котором учились их учителя: тот же Бах, тот же Моцарт, тот же Рахманинов и Чайковский. И это можно и нужно продолжать; сохранение традиций для нас очень важно.
АР: Что касается государственной образовательной политики, она на сегодняшний момент находится в состоянии поиска новых решений. И этот поиск может привести к необратимым последствиям, потому что у нас очень дорогое образование. Но в то же время государство заботится и о том, чтобы педагоги получали достойные деньги. Для того, чтобы это совместить, бюджет нашего вуза должен вырасти в 2 раза. Как это сделать, если мы являемся бюджетным учреждением? Для решения проблемы есть два пути: уходить в сторону коммерциализации или ждать, а точнее, инициировать более интенсивную поддержку государства. Нам необходимо убедить чиновников, что мы не можем сокращать образовательные программы, снимать индивидуальные занятия. Я лично не против новых технологий и возможности их внедрения, это мы будем обязательно делать, но я против того, чтобы мы забывали о старых проверенных методах. Конечно же, появляются новые методики, выходят новые учебники, но никто еще ничего лучше 299-го и 740-го опуса Черни для развития беглости пальцев у пианистов не придумал. Если говорить о моей профессии, о дирижерах, то мы все равно будем проходить через Мессу си-минор Баха, через произведения Сергея Васильевича Рахманинова. Будем работать и с современной музыкой, не забывая классические опусы, которые и позволяют музыканту формироваться. Мне почему-то все равно представляется, что музыканты, артисты балета, те же художники, скульпторы – это даже не совсем профессия, это служение, нечто, связанное с личностной идентичностью. Это несколько выходит за рамки той же рыночной экономики, и поэтому здесь уместно говорить о востребованности, а точнее, об общественном запросе.
ДК: А есть он, этот запрос? Столько усилий вкладывается коллективом, а в списке популярных профессий что-то музыканты не просматриваются. Как вы видите профессию музыканта в будущем, и какой отдачи ожидаете от вложенных усилий?
АР: Это всегда было и остается проблемой, это как массовое искусство. Ведь массовое искусство родилось не в XX-ом веке, оно всегда существовало. Вспомните ситуацию XIX века: кто-то шел слушать Вагнера, а кто-то Оффенбаха. И то, что сегодня, звучит с экранов телевизоров, порой просто чудовищно и вообще не имеет отношения к культуре и искусству. Скорее, это некий PR-ход. Но академическая музыка и запрос на нее в любом случае остается. Он никогда не был высоким, во все времена, и поэтому без поддержки академическая музыка не сможет существовать. Как это было раньше, когда ее поддерживали либо папа, либо король, либо какой-нибудь вельможа. Но главный вопрос все-таки об академических музыкантах сегодняшнего дня. И именно мы с вами на этот вопрос можем ответить, потому что именно мы их воспитываем. Почему к нам поступают на хоровой факультет? Достаточно посмотреть на ведущие хоровые коллективы страны, которые создавали и которыми руководят наши выпускники-гнесинцы. Да, мы выпускаем практиков-дирижеров – это профессия непростая, не каждый выпускник способен стать руководителем хора, и далеко не все становятся. Но даже тот относительно небольшой процент лучших, высоких профессионалов – ради этого стоит работать, потому что они и есть та самая отдача.
ДК: Тут, вероятно, важно понимать, что если нет музыкантов средней руки, не блестящих, но профессиональных, то не будет ни выдающихся артистов, ни гениев. Поэтому должно быть миллион учительниц музыки и много тысяч просто хороших музыкантов…
ГМ: А чтобы их подготовить, нужен фундамент. Академия Гнесиных создавалась совершенно по другому принципу, чем остальные музыкальные вузы. Елена Фабиановна и ее сестры начинали со школы. Они все были очень молодыми, практически не отличались от студентов, которые ходили по коридорам, но они как-то очень четко понимали, каким должно быть созданное ими учебное заведение: оно должно стоять на фундаменте, а фундамент этот – школа. Именно тогда возникла идея непрерывного музыкального образования «школа-училище-вуз», и именно эту идею мы развиваем и воплощаем на практике . Нас не зря называют Гнесинским Домом: это действительно дом, в котором живет несколько поколений – этим мы и отличаемся от всех. И атмосфера у нас особая, все отмечают, и школьники, и студенты, и даже журналисты. Я эту атмосферу ощутила сразу же, когда пришла сюда работать ректором. И очень важно, чтобы неповторимую «гнесинскую» ауру сохраняли последующие поколения, все, кто вольется в нашу семью. А мы с радостью примем их в нашем общем Гнесинском Доме.
Поделиться:
