Первый вопрос, который встает перед постановщиком «оперы опер», – а кто такой Дон Жуан? Человек из плоти и крови или некий архетип, символ, неподвластный людским правилам и законам? Отрицательный персонаж или положительный? Опера Моцарта не дает четких ответов. Вроде бы в первой части названия (большинством театров отбрасываемой) – «Наказанный развратник» – заключена вполне определенная моральная оценка, но при этом музыкальное решение образа чуждо однозначности.

В трактовке Филиппа Разенкова титульный герой не только аморален и бесчестен, но и олицетворяет собой бездушный, потребительский подход к жизни и людям. При этом, однако, вопреки изначальной режиссерской задумке, в спектакле никто ему по-настоящему не противостоит. Ни один из его антагонистов не годится на роль «морального авторитета». Каждый в той или иной мере находится в плену у внешней мишуры, каждый живет в искусственном мире, где гаджеты и телешоу заменяют живую жизнь.

Эстетика современного театра (все еще не без труда пробивающая себе дорогу на региональные оперные сцены), включающая в данном случае и постановочные приемы, характерные для мюзикла, Моцарту вполне к лицу. Спектакль Разенкова буквально нашпигован интересными находками. Только иные из них выглядят недостаточно подготовленными, а между отдельными сценами и эпизодами не всегда прослеживается взаимосвязь.

Впрочем, отсутствие цельности здесь отчасти осознанное, и некоторая клиповость изначально заложена в постановочном решении. Так, основой сценографии (Елисей Шепелев) становится подобие римского портика, распавшегося на мелкие частицы. Еще один мотив сценографии, подхваченный режиссером (или, наоборот, подсказанный им художнику), – пустые рамы от картин. В самой большой возникают то статуя Венеры Милосской, то сам Дон Жуан во плоти, а однажды появится и статуя Командора (мало чем напоминающая реального отца Донны Анны, которого мы видели в начале спектакля: теперь этот персонаж предстает в античной тоге, тем самым обозначая вскользь еще и мотив посмертной мифологизации). В маленьких рамах тоже постоянно мелькает кто-то из действующих лиц. Дескать, все мы – в том числе и герои спектакля – существуем на обломках великой культуры, во времена сплошных подмен и симулякров…

Наиболее спорный момент постановки – обращение с музыкой, подчас весьма бесцеремонное. Филипп Разенков – режиссер достаточно музыкальный, однако в «Дон Жуане» он несколько переусердствовал по части купюр, убрав многое из того, что не согласовывалось с его идеями. Понятно, что для значительной части нашей публики, особенно в регионах, почти три часа звучания полной моцартовской партитуры – серьезное испытание, и это обстоятельство отчасти оправдывает купюры. Но когда в их число попадают, например, ария Лепорелло из второго акта и добрая часть финала, с этим согласиться трудно. Речь даже не о так называемом «втором финале», которого, как известно, и в изначальной пражской редакции оперы не было, но о том, что завершается смертью Дон Жуана. Удалена сцена с Эльвирой, а вместе с ней и все, что предшествует появлению статуи Командора. Если быть точным, статуя здесь как раз и не появляется – мы слышим лишь голос. Но тогда стоило бы, наверное, более внятно обозначить, что это не какой-то там Командор, а что-то наподобие голоса небес, призывающего к ответу зарвавшегося героя.

Бывают случаи, когда хочется, чтобы купюр было больше, поскольку исполнители не справляются, да и музыкальная часть в целом хромает. Но это – не про уфимского «Дон Жуана». Здесь, напротив, о купюрах сожалеешь, и не только в силу того, что они порой нарушают музыкально-драматургическую логику, но и по причине высокого музыкального уровня исполнения.

Артем Макаров – признанный специалист по XVIII веку. Осуществленные в разные годы в Уфе под его музыкальным руководством постановки опер Генделя, Моцарта и Гайдна – из числа лучшего, что делалось в этом плане на российских подмостках. И в «Дон Жуане» мы находим ту же культуру оркестровой игры, звучания ансамблей, ощущение стиля и духа музыки, базирующееся в том числе и на принципах «исторической информированности», но без фанатичного им следования. А также – превосходный исполнительский состав, какой еще и не в каждом столичном театре встретишь.

Ян Лейше – отличный певец и актер – в роли Дон Жуана раскрылся особенно ярко. Он справляется со всеми вокальными трудностями, равно как и с быстрыми темпами. Лейше предельно органичен в сценическом поведении, но, выполняя все режиссерские задания, он не делает героя совсем уж отталкивающим, сохраняя за ним немалую толику притягательности.

Аскар Абдразаков – опытный мастер, и партия Лепорелло дается ему почти играючи. Артист буквально купается в роли, а то обстоятельство, что в других постановках ему случалось исполнять и самого Дон Жуана, помогает быть особенно убедительным в тех эпизодах, где по сюжету слуге приходится изображать своего господина.

Эльвира Фатыхова – превосходная Донна Анна. Сегодня на российской сцене лучше нее эту партию не исполняет, кажется, никто. Хороша Диляра Идрисова – Церлина. Лариса Ахметова в партии Донны Эльвиры заметно уступает коллегам по части вокальной техники, но в немалой степени компенсирует это певческой и актерской выразительностью. Достойно исполнил партию Дона Оттавио Ильгам Валиев.

Во втором составе (он, впрочем, отчасти повторял первый, ибо у Лейше пока замены нет, а из-за болезни другого Оттавио и Валиеву тоже пришлось петь два вечера подряд) я бы отметил Рима Рахимова – Лепорелло и Алину Латыпову – Церлину.

…«Дон Жуану» не слишком везет на российских сценах. Не припомню ни одной постановки, удавшейся во всех отношениях. И уфимская – явно не из худших. Что-то получилось больше, что-то меньше, но ни один компонент не назовешь провальным. Отдадим должное творческой смелости режиссера: за эту оперу нечасто рискуют браться и более опытные мэтры, а Разенкову всего лишь чуть больше тридцати – для этой профессии совсем немного. При всей противоречивости режиссерского прочтения спектакль вышел живым и искрометным. Избыток интересных творческих идей всегда лучше, чем их недостаток, ну а умение отсекать лишнее приходит с годами.

На фото: Я. Лейше - Дон Жуан; А. Абдразаков – Лепорелло; Л. Ахметова - Донна Эльвира, Я. Лейше - Дон Жуан, Э. Фатыхова - Донна Анна; Сцена из спектакля. Д. Идрисова - Церлина и С. Киекбаев – Мазетто; И. Валиев - Дон Оттавио, Э. Фатыхова - Донна Анна, Л. Ахметова - Донна Анна; А. Абдразаков - Лепорелло и Я. Лейше - Дон Жуан; Э. Фатыхова - Донна Анна и Я. Лейше - Дон Жуан; Сцена из спектакля; Сцена из спектакля; Финал спектакля. Я. Лейше - Дон Жуан, Д. Идрисова - Церлина, А. Абдразаков - Лепорелло 

Фото Марины Михайловой