«Периколу» нередко называют опереттой, хотя подобная классификация далеко не бесспорна. И не потому только, что сам Оффенбах слова этого не употреблял, а родоначальником нового жанра был объявлен посмертно. В отличие от большинства других знаменитых творений «Моцарта Елисейских полей», комический и тем более сатирический элемент здесь отступают на второй план, а на первый выходит лирическая линия. Именно в «Периколе» Оффенбах вплотную подошел к воплощению своей мечты о настоящей большой опере, позднее реализованной в «Сказках Гофмана». Но хотя на афише Камерной сцены мы видим авторское определение «опера - буфф», слово «оперетта» возникает в декларациях режиссера, стремящегося избавиться от этого фантома и связанных с ним коннотаций.

Путь к своему решению спектакля Филипп Григорьян по большей части ищет вне музыки. В какой-то степени это объясняется тем, что на момент поступления соответствующего предложения он, по собственному признанию, вообще не знал Оффенбаха и, насколько позволяло время, наверстывал упущенное уже по ходу работы. Задумавшись в первую очередь о природе комизма произведения, режиссер явно недооценил лирическую составляющую. Он не принимает всерьез искренность и глубину любовных чувств героини, сводя все к простому влечению, заставляющему ее разрываться между двумя мужчинами и даже попытаться создать нечто вроде «шведской семьи». Но тема «сексуальной революции», которую режиссер хочет «вчитать» в «Периколу», право женщины на полигамию – это, скорее, про «Кармен» Жоржа Бизе…

«Наша эпоха, – утверждает режиссер в одном из интервью, – похожа на эпоху Оффенбаха. Тогда дамы полусвета отстояли свои права. И сегодня мы столкнулись с новой волной эмансипации женщин. Это очень интересно. В нашем спектакле Перикола не обманывает короля. Он ей и вправду понравился. Она не хочет выбирать между королем и Пикильо. Она хочет и того, и другого. И не понимает, почему должна себе отказывать.»

Впрочем, феминистский акцент радикального, антимужского толка, что возникает в русском тексте Жени Беркович, вкладывающей в уста Периколы рифму: «мужчины – кретины», режиссер впрямую не подхватывает. И для «равновесия» вводит в спектакль отрицательный персонаж в женском обличии – Опинию Публику, заимствуя ее из оффенбаховского же «Орфея в аду» (где та прямо именуется «Общественным мнением»).

Режиссерский месседж в итоге выглядит двусмысленно. Потому что в устах вице - короля Перу, носителя авторитарной власти, слова «я на вас и ваше общественное мнение смотрел, так сказать, с высокой вершины Мачу - Пикчу» звучат не столько отторжением ханжеской морали, сколько декларацией своего права на произвол, не ограниченный никакими нормативами…

Вообще, все, что касается концептуальной, содержательной стороны спектакля, не отличается особой последовательностью. Если судить по «Периколе», Григорьян явно сильнее по части «как», нежели «что». Вопрос о «природе комизма» в этом произведении Оффенбаха в итоге зависает в воздухе, а аллюзии, присутствовавшие в либретто А. Мельяка и Л. Галеви, так и не обретают по - настоящему актуального звучания. Комическая линия остается пунктирной, а опереточность присутствует в основном в массовых сценах. Особое оживление в зале вызывает танец спецназовцев в шлемах, так, впрочем, и остающийся лишь вставным номером вполне безобидного характера.

Почти до самого финала канва спектакля мало чем отличается от оригинального либретто – разве только текст и сценические реалии слегка модернизированы. Первый акт скорее разочаровывает: от этого режиссера ждали некоего прорыва, а на сцене – все чинно и даже пресновато, без драйва. Всплеск режиссерской фантазии случается ближе к финалу. И когда вице-король, решившийся быть выше морали, мановением руки разрушает стену и уходит куда-то ввысь по возникшей из пролома лестнице, это, безусловно, впечатляет, апеллируя, впрочем, скорее к Шекспиру, нежели Оффенбаху. В финале – при всех спорных моментах – приходит, наконец, ощущение успеха, что было совсем не очевидно еще в антракте. И это успех спектакля в целом, а не отдельных его составляющих.

Перед нами явно не тот случай, когда все или почти все зависит от титульной героини. Режиссеру в этой роли требовались, прежде всего, молоденькие девушки (как рассказывают в театре, звучало даже категорическое пожелание: не старше 26 лет), а не харизматичные личности. В составе, представленном на пресс - показе, Периколу исполняла дебютантка Ульяна Бирюкова – артистка способная, но не обладающая выраженной индивидуальностью, а ее неплохому голосу ощутимо недостает чувственного очарования. Не слишком интересно выглядел и Пикильо – его исполнял уже опытный солист основной труппы Большого Станислав Мостовой.

Наиболее ярким и значительным персонажем спектакля оказался вице - король Перу дон Андрес де Рибейра (почему - то именуемый на французский манер Андре, что в сочетании с «доном» выглядит примерно как сэр Иван). Вот где умение Григорьяна работать с актером проявилось в полной мере: до сих пор столь интересно сценически «раскрыть» Сергея Байкова не удавалось, кажется, еще никому.

Музыкальное воплощение партитуры Оффенбаха талантливым Филиппом Чижевским, напротив, восхищало с самого начала, но потом стало несколько расхолаживать. Восхищало, прежде всего, изысканным, по - французски элегантным звучанием оркестра. Некоторую досаду стали вызывать замедленные темпы в тех эпизодах, где они явно должны быть более оживленными и динамичными (это, впрочем, можно списать и на громоздкость русского текста, не позволяющую пропевать те или иные куски быстрее, или на недостаток репетиционного времени). Наконец, едва ли не главное – явный недобор по части лирического наполнения, полноводия чувств. Но тут дирижер во многом ориентировался на режиссерский подход.

Что касается темпов, то вполне возможно, по мере того, как материал будет впеваться солистами, они станут более подвижными. Однако настоящей оффенбаховской легкости на русском языке едва ли можно достичь в принципе, даже если все ложится в размер. Может быть, стоило все же пойти по тому компромиссному пути, который рассматривался постановочной командой в начале работы: диалоги на русском, а вся вокальная часть – на французском?..

С. Мостовой — Пикильо, У. Бирюкова — Перикола, С. Байков — Вице-король Перу; А. Цалити — Дон Педро, С. Мостовой — Пикильо, А. Сулимов — Дон Мигель; М. Асвойнова — Перикола, А. Морозов — Вице-король Перу (переодетый Тюремщиком);  А. Майская — Первая сестра, А. Наношкина — Вторая сестра, И. Кокоринова — Третья сестра; Е. Большакова - Опиния Публика

Фото Владимира Майорова/ Большой театр