Оперу представили на языке оригинала с супратитрами. В исполнении задействовали оркестр и хор театра «Новая опера» им. Е. В. Колобова под управлением Яна Латам - Кёнига, участвовал также хор «Пионерия» ДМХШ им. Г. А. Струве. В атмосферу этнической «испанскости» погружал слайд-проекционный визуальный ряд на большом экране (эскизы декораций А. Головина к постановке «Кармен» 1908 года).

На авансцене перед оркестром и хором солисты не просто исполняли свои партии, но и пытались разыгрывать подобие мизансцен, что в статику концертного формата добавляло театральности. Из четырех актов составили две части, и в первой явно бросающихся в глаза купюр как будто не было. Но в начале второй части – после прелюдии к третьему акту – ни знаменитого хора контабандистов, ни сцены на привале, где происходит стычка Хозе и Эскамильо, мы так и не услышали. А ведь по логике развития сюжета, ведущего к роковому финалу, эта сцена драматургически важна – отказ он нее весьма сомнителен.

Не столь важно, кто кому уступил – дирижер режиссеру концертной версии Ростиславу Протасову или наоборот. Важно, что либреттисты А. Мельяк и Л. Галеви, как и сам Ж. Бизе, были бы крайне удивлены подобной вивисекции и тому, что третий акт начался сразу с дуэта Фраскиты и Мерседес, переходящего в сцену гадания Кармен. Увидеть под занавес этого акта Эскамильо, все же подоспевшего к финальному ансамблю, было довольно забавно…

Партитура в руках маэстро Латама - Кёнига предстала сочно и вкусно вытканной большими музыкальными «цветами». При этом ее «эмоциональный узор» оказался, скорее, огненной испанской, нежели изысканной французской выделки, однако за пределы стилистики оперы все же не выводил. Полное единство дирижера с оркестром и хором и энергично-живое исполнение в целом было тем базисом, на котором, собственно, все и держалось – к сожалению, не на солистах.

Главный интерес вызывала исполнительница главной партии, ибо сравнения с эталонной Кармен были неизбежны. Ксения Дудникова, которую мы услышали, в мае спела Кармен на сцене Оперы Бастилии в Париже в весьма ходульной постановке каталонского режиссера - радикала Каликсто Биейто.

Вполне культурная и располагающая к доверию певица, увы, сколько бы ни доводилось ее слышать, темпераментом и чувственностью не отличалась, что всегда усугублялось высокой, фактически сопрановой окраской ее голоса. Такова фактура ее вокала и сегодня, ставшая лишь более матовой и приобретшая чуть более густую (похожую на меццо) окраску в нижнем регистре. Трактовка К. Дудниковой партии Кармен – всего лишь чуть больше, чем «пение нот», это лишь довольно симпатичная «наколка» образа, а не сам образ, за общей «стерильностью» которого страстность проступает лишь в отдельные моменты. Это мило, это, несомненно, приятно, но музыкальным огнем ничуть не обжигает.

А тенор Иван Гынгазов в партии Хозе – полная вокальная катастрофа. Элементарных базовых навыков академического звуковедения (не говоря уже о полном фиаско с верхним регистром и техникой mezza voce) его открытое, сдавленное, крикливое, тембрально выхолощенное звучание лишено напрочь, и ни разу за весь вечер даже не возникло мысли о том, что в лице этого певца мы имели дело с музыкой. Чуть оптимистичнее, но все равно «самодеятельно» предстал в партии Эскамильо баритон Алексей Исаев, хотя в его случае можно хотя бы «заикнуться»  о проблесках стиля.

Партию Микаэлы провела сопрано Любовь Петрова, певица изумительной вокальной культуры, сделавшая яркую мировую карьеру. Начинала она как «лирико - колоратура», но уже давно ее голос трансформировался в мощное сопрано lirico spinto, а чисто лирическая ипостась пройдена безвозвратно. Отдавая должное мастерству певицы, приходится все же констатировать, что свободы в верхнем регистре и гибкости этому голосу не хватило, но драйвом в партии антагонистки она главную героиню, пожалуй, даже затмила!