Камерно-вокальные программы, столь популярные несколько десятилетий назад, стали ныне большой редкостью. Недостатка в голосистых и хорошо обученных вокалистах не наблюдается, однако дефицит личностей, имеющих что сказать в камерном жанре, налицо. Но вот перед нами молодая талантливая певица, для которой выступления в концертах – камерных и не только – важнее, чем в оперных спектаклях.

В чем главный секрет Полины Шамаевой? Голос, даже такой красивый и одухотворенный, это всего лишь инструмент. В ее лице мы встречаем незаурядную личность и, я бы даже сказал, художника звука. Музыка у нее неразрывными узами связана со словом, что особенно справедливо в отношении русской части программы. Стихотворные тексты пропеваются со всей возможной четкостью, но слушатель внимает не словам, а мыслям, чувствам, состояниям. И ни на миг не возникает ощущения монотонности, нередкого на выступлениях оперных певцов в камерном репертуаре.

В первом отделении прозвучали романсы Рахманинова, Чайковского и Рубинштейна, а также монолог Заремы из музыки Аренского к «Бахчисарайскому фонтану». Какие-то из этих сочинений можно отнести к числу запетых, другие исполняются реже. Шамаева ни на кого не оглядывается. Например, в знаменитом романсе Рубинштейна «Ночь» многие пытаются передать состояние экстаза, чувственного восторга, подражая недосягаемой Елене Образцовой. У Шамаевой эмоции носят не столь открытый, чуть затаенный, почти что целомудренный характер, но сколько же в этом очарования!

Каждый романс подается одновременно как бы в двух ракурсах: от имени лирического героя и от имени автора. Для каждого она находит свои краски. И каждый проникает в сердце.

Несколько особняком стоит Зарема, вроде не предполагающая особых тонкостей и глубин, но требующая лавинообразного темперамента и силы характера. Вернее, этого требует пушкинская героиня – композитор же избрал нейтрально-повествовательный тон, как бы переложив все драматические задачи на плечи исполнительниц. Полностью преодолеть отсутствие у автора настоящей музыкальной выразительности едва ли возможно в принципе. Шамаевой это удалось примерно наполовину, что уже дорогого стоит – при подобных-то свойствах материала…

Второе отделение по тематике было испанским, а по композиторским именам – испано-французским. Музыку Иберии представляли «Семь испанских песен» Мануэля де Фальи и песня Луисы из «Дочерей Зеведея» Руперто Чапи. Певица явила здесь самые разные грани своего дарования. В вокальном цикле Фальи демонстрировала изысканную, почти импрессионистическую звукопись, чувственность затаенную и вполне открытую и еще немало оттенков. Если в БЗК, исполняя этот цикл с оркестром, она использовала более яркие и сочные краски, проявляла больше темперамента, то здесь задействовала преимущественно пастельные тона. Очевидно, это было обусловлено камерным пространством зала и найдено в работе с пианисткой Марией Оселковой, внесшей существенный вклад в успех концерта.

Зато темперамент был полностью отпущен на волю в искрометном номере из сарсуэлы Чапи. Шамаева отлично чувствует и передает стиль, нерв и душу испанской музыки – притом что ее испанский язык пока далек от совершенства. С французским дело обстоит заметно лучше. Казалось бы, Кармен, с ее ультрашлягерной Хабанерой, никак не место в камерной программе, и если уж ее давать, то разве лишь на бис. Шамаева же включила Хабанеру в основную программу, и в соответствующем контексте она оказалась вполне уместной. И спета была камерно и лирично, без малейшего пережима. Еще один франко-испанский номер – ария Консепсьон из «Испанского часа» Мориса Равеля. В оригинале это сопрановая партия. Однако у Шамаевой она прозвучала не только стильно и изящно, но и настолько свободно, что несоответствия тесситуры не ощущалось вовсе.

Бисы продолжили испанскую тему. Одним из них была знаменитая «Гранада» Агустина Лары. Ее, кстати, недавно пела в том же помещении (но в Большом зале) Элина Гаранча, и надо сказать, что у Шамаевой этот номер ложится на голос и темперамент гораздо органичнее. Другим бисом стала Сегидилья из той же «Кармен». Слушая два фрагмента из оперы Бизе, трудно было не испытать сожаления, что эта ее героиня до сих пор не получила сценической прописки. Потому что по отдельным номерам уже просматриваются контуры яркого и неординарного целого.

Полина Шамаева поет едва ли не все: музыку барокко и классицизма, произведения русских, французских, итальянских и испанских композиторов, советскую песенную классику. На концертной эстраде у нее сегодня и нет, пожалуй, настоящих соперниц. Оперная же карьера певицы пока лишь в самом начале. На сцене Новой Оперы она исполняет в основном партии травести (Зибель в «Фаусте», Стефано в «Ромео и Джульетте», Гензель в «Гензеле и Гретель», Орловский в «Летучей мыши», Феодор в «Борисе Годунове»), в том же амплуа дебютировала и в Европе (Композитор в «Ариадне на Наксосе» в Будапеште). Широкая публика узнала ее имя благодаря победе в конкурсе «Большая опера». Пусть это конкурс телевизионный, но название обязывает. И хочется пожелать, чтобы судьба Полины Шамаевой в большой опере сложилась столь же успешно, как и на концертной эстраде. Для этого у нее есть все данные.

На фото: П. Шамаева и М. Оселкова

Фото Лилии Ольховой