Говорят, что не бывает незаслуженно забытых произведений. На самом деле бывает, в чем мы все убеждались многократно. Но попадаются и незаслуженно незабытые. Один из таких примеров являет «Джоконда» Понкьелли (либретто А. Бойто по мотивам драмы В. Гюго «Анджело, тиран Падуанский»). И если в России ее не ставили, кажется, уже более полувека, то на Западе к ней продолжают обращаться с каким-то труднопостижимым упорством. Ведь никакие рассуждения о том, что творчество Понкьелли – некий мостик от романтизма к веризму, не прибавляют таланта заведомо второсортному композитору. Из всего его обширного наследия уцелела лишь «Джоконда», но и ее музыка в значительной части маловыразительна и пресна, за исключением отдельных проблесков. Эти проблески давно живут самостоятельной концертной жизнью: знаменитый Танец часов, ария Джоконды, романс Слепой. Но слушать произведение целиком – испытание не из самых легких. Как, впрочем, и смотреть. И от режиссера не так уж многое зависит. Потому что если музыку изредка удается отчасти «вытянуть» дирижерскими средствами, то алогичную ходульность драматургии преодолеть едва ли не сложнее.

Арриго Бойто – будущий автор либретто последних творений Верди – в «Джоконде» то ли еще не обрел профессиональной сноровки, то ли просто схалтурил. Из прекрасной и по-своему совершенной драмы Гюго он сделал заурядную мелодраму сомнительного вкуса. Конечно, поверять литературным первоисточником произведение совсем иного жанра – занятие не благодарное и не всегда оправданное. Но как же не сравнивать, если то, что логично и образно у Гюго, в либретто выглядит натянутым или откровенно нелепым, а то, что в драме трогает до слез, оставляет равнодушным.

Понятно, почему крупные режиссеры, как правило, избегают браться за подобный материал, оставляющий на долю представителей этой профессии одну из двух опций: либо сочинить некое параллельное действо, либо самоустраниться, отдать все на откуп коллегам-художникам. Маститый Пьер Луиджи Пицци и вправду устранился как режиссер, в то же время немало сделав в качестве сценографа и художника по костюмам.

В отличие от драмы, действие оперы перенесено в Венецию (что вполне оправданно, поскольку и у Гюго за кулисами все время маячит тень таинственного и ужасного Совета десяти). В спектакле Пицци – Венеция условная, черно-белая, но все же узнаваемая. В костюмах (с преобладанием столь любимого Пицци красного цвета) откровенно перемешаны стили и эпохи, чтобы нельзя было идентифицировать время действия. Выглядит это впечатляюще, но все же не настолько, чтобы восполнить недостаток внятного месседжа, драматургической убедительности и работы с актерами.

Да, конечно, «Джоконда» – опера не слишком режиссерская. Но она не входит и в число тех, что могут целиком и полностью вынести на своих плечах певцы, если только речь не о личностях масштаба Марии Каллас. Столь проблемные партитуры, коль скоро уж к ним обращаются, требуют в первую очередь дирижера, который сумел бы вытащить из них все имеющиеся и даже отсутствующие достоинства, облагородить банальности и заполнить общие места. Маэстро Гильермо Гарсии Кальво это в значительной мере удалось. Будь еще и певческий состав более ровным, спектакль мог бы стать настоящей удачей.

Правда, настоящая главная героиня здесь присутствовала. Ирене Теорин – Джоконде легко прощаешь вокальные огрехи (высокая тесситура дается не без труда, и наиболее высокие ноты подчас берутся едва ли не на откровенном крике) за ту степень эмоциональной самоотдачи, вокального да и актерского драматизма, не в последнюю очередь и за сам голос. Такие настоящие драматические сопрано сегодня – большая редкость.

Вот тенору Брайану Джагде – Энцо совсем не хочется прощать «деревянный», лишенный обаяния и тембровых красок голос и свободное от нюансов пение. Хотя в режиме форте он звучит местами неплохо.

Практически безукоризненно исполняет партию шпиона и провокатора Барнабы Габриэле Вивиани. Разве только порой хотелось немного более жестких и резких, «злодейских» красок. Зато их вполне хватало Ильдебрандо д’Арканджело в партии Альвизо: одна из лучших работ в спектакле.

Главная проблема премьерного состава – знаменитая Долора Заджик в партии Лауры. И дело далеко не только в возрасте, хотя Заджик старше своей героини раза в три, что усугубляется солидной комплекцией при невысоком росте, в силу чего сюжет о счастливом соперничестве такой Лауры с Джокондой выглядел едва ли не гротескно. И это отнюдь не тот случай, когда качество пения заставляет забыть обо всем. Заджик давно не в лучшей вокальной форме, голос ее дребезжит и качается. Вот с партией Слепой она, наверное, еще могла бы справиться…

Но так, как это сделала Мария Хосе Мантьель, она бы сейчас эту партию не спела. Мантьель – пожалуй, самое сильное впечатление этого спектакля. И я давно не помню такой единодушной реакции зала – не по окончании, а после конкретного номера. Знаменитый Романс Слепой непременно был бы повторен на бис, если бы позволил дирижер. Оставалось лишь сожалеть, что партия эта не столь велика…

«Джоконда» поставлена в копродукции с мадридским театром Реаль и Ареной ди Верона и, судя по всему, рассчитана на долгую жизнь. Вопрос, зачем тратить средства и усилия на произведения столь сомнительных достоинств, если для них нет исполнителей масштаба Каллас, Карузо или Титта Руффо, повисает в воздухе. К тому же публика почему-то покупается на это название. Возможно, полагая, что речь идет о совсем другой Джоконде, больше известной как Мона Лиза…

На фото: И. Теорин - Джоконда, М.Х. Монтьель – Слепая; Б. Джагде – Энцо; Г. Вивиани – Барнаба; И. Д'Арканджело - Альвизе, Д. Заджик – Лаура; "Танец часов"

Фото: ©A Bofill