– Далеко не каждой российской меццо-сопрано выпадает счастье выступить на главном россиниевском фестивале, да еще и в партии Изабеллы в «Итальянке в Алжире».

– Маэстро Альберто Дзедда сделал мне щедрый подарок – главную партию в «Итальянке в Алжире» после того, как его впечатлило мое выступление в партии Эдуардо в опере «Матильда ди Шабран» Россини. В «Итальянке» я выступала с фантастическими молодыми певцами, среди которых бас Алекс Эспозито, тенор Ицзе Ши, и получила огромное удовольствие. Поначалу, правда, было тяжеловато работать при температуре за окном выше тридцати: пышные парики, постоянная смена очень эффектных костюмов (их делал молодой дизайнер Джанлука Фаласки), моей героине приходилось все время быть на сцене и очень много двигаться. Но Италия стала моей второй родиной, и мне там было очень хорошо.

– Публика, наверное, визжала от восторга?

– Публика там консервативная, по ее реакции чувствовалось, что режиссер ее сильно раззадорил, поэтому половина визжала, половина букала. На мой взгляд, счастье, что до Италии не добралась немецкая мода на режиссерские бесчинства и разврат на сцене. В «Итальянке в Алжире» в целом все было прилично. Режиссер Давиде Ливермор работал чуть ли не по двадцать часов в сутки, и все мы получали от такой работы большое удовольствие. Он стал одним из моих любимых режиссеров.

– А что так задело публику в его режиссуре?

– Давиде Ливермор расставил в спектакле очень сильные политические акценты и прекрасно осознавал, что это может вызвать волну негодования. Он открыто говорил нам об этом и даже ждал, что спектакль забукают: «Тогда я буду знать, что меня поняли». Поэтому Давиде был рад правильной реакции зала. В спектакле есть и намеки на Берлускони, Италии вообще досталось от режиссера. Мустафу он сделал политиком, надев ему в одном эпизоде свиное рыльце. После спектакля слышались протесты.

– От Россини вы не устаете?

– У меня нередко бывает чувство, что после одного спектакля я бы следом за ним могла спеть еще один. Романтическая, с комическими элементами партия Изабеллы, женщины с мягким сердцем, но железным характером, мне очень близка. Музыка Россини настолько гармонична для голоса, что я получаю не просто эстетическое, но буквально физическое удовольствие. Учить партии в его операх, конечно, нужно долго и кропотливо, чтобы не пропустить ни одной ноты в колоратурах, вариациях, то есть подготовительной работы хватает. Но Россини – абсолютно позитивный композитор, и даже на репетициях обычно складывается невероятно уютная атмосфера. А итальянский язык для меня – как родной. И очень тепло становится на душе, когда понимаю, что впереди меня ждет еще много Россини – Розина и Мелибея в Цюрихской опере.

– Россиянок среди россинисток очень немного. Вы постигли тайны стиля?

– Мой голос подвижный от природы, поэтому мне, может быть, легче других освоить элементы стиля Россини. В Италии я занималась и продолжаю заниматься с коучем над произношением, над речитативами, ритмом, скороговорками в финалах. Чтобы эти скороговорки выговаривать, надо петь на меццо-форте. В речитативах есть свои премудрости – сначала учатся только слова, а потом с дыханием. Но основную вокальную школу я получила в Петербургской консерватории у Галины Киселёвой, к которой продолжаю приезжать заниматься, она и энергетический заряд дает мне очень хороший.

– То есть сетования о том, что в России почти не осталось хороших педагогов, во многом пустая болтовня?

– Хороших педагогов не хватает и в Италии. Но намного неприятнее, что там ухудшается ситуация в театрах, ряд которых закрывается из-за недостаточного финансирования. Не так давно собирались закрыть театр в Бари, Флоренция была на грани, в Римской опере многие спектакли оказываются под угрозой срыва, идут без оркестра – под рояль.

– Как планируется ваш репертуар, какие факторы учитываются?

– Мой агент был в свое время агентом Миреллы Френи, поэтому я в надежных руках. В любом случае я стараюсь делать так, чтобы петь только то, что люблю. Так, с большим удовольствием я спела Руджиеро в «Альцине» Генделя в парижской «Гранд-опера» в сопровождении оркестра Les Talents Lyriques под управлением Кристофа Руссе, изумительного дирижера. Чувственное барокко – это еще одна моя страсть, его очень удобно и приятно петь, оперы Генделя в чем-то даже затмевают мою любовь к Россини. Мне нравится работать с нюансами, мягко петь, не бороться с оркестром, а заниматься музыкой. В Цюрихской опере в этом сезоне будет премьера оперы Вивальди «La Verita in cimento» («Истина в испытании»), музыкальным руководителем которой будет Оттавио Дантоне. В планах – «Золушка» Россини, «Вертер» Массне, «Милосердие Тита» Моцарта. Мечтаю о «Норме» и «Монтекки и Капулетти» Беллини.