Конечно, не все, если упоминать о работе в зарубежном учебном заведении, о мастер-классах во многих странах, об участии в жюри более десятка конкурсов - о большом повсеместном авторитете этого крупного музыканта. В предновогодний месяц в Московской консерватории состоялся концерт-чествование Н.Н. Шаховской по случаю ее юбилея. А вскоре затем с Натальей Николаевной встретилась наш корреспондент Елизавета Андрианова.

- Наталья Николаевна, ваша творческая деятельность насчитывает не один десяток лет. Расскажите, с чего все начиналось? Когда проявилась ваша целеустремленность в профессии, кто или что на нее повлияло?

- Я ребенок военных лет - когда война закончилась, мне еще не исполнилось десяти. Я брала частные уроки по фортепиано, но Елена Фабиановна Гнесина, которой меня показали, посоветовала мне поступать не в фортепианный класс, для которого я была уже великовата, а в класс виолончели. Я тогда не испытывала яркого желания заниматься именно на виолончели - оно появилось только после того, как я впервые получила удовлетворение от своего выступления. Мне кажется, что сила стремления к цели просыпается тогда, когда человек, пусть незрелый, ощущает свой потенциал независимо от похвалы родителей или учителей. Когда человек получает удовольствие от того, что он делает, тогда начинается достаточно быстрый его музыкантский рост.

- Вашими учителями были выдающиеся мастера – Семен Козолупов и Мстислав Ростропович. Чему они учили вас, помимо искусства игры на виолончели?

- В Московскую консерваторию я поступила к Козолупову – в его класс мечтали попасть очень многие. Семен Матвеевич обладал феерическим даром педагога, он передал мне богатейшую профессиональную школу! Но я все время вспоминаю и ценные жизненные уроки, которые он демонстрировал своей биографией. Дело в том, что когда он учился в Петербургской консерватории, многие исполнительские вопросы ему приходилось решать самостоятельно. Он учился, посещая концерты, но самое главное, что у него было, это способность самостоятельно анализировать музыку и понимать, что именно надо сделать в произведении на своем инструменте.

Совершенно иной подход к преподаванию отличал Мстислава Леопольдовича Ростроповича. Он буквально вовлекал в вихрь творческого процесса, в поток своего художественного мышления, создавая музыку, создавая настроение «здесь и сейчас». Однако общение с Мстиславом Леопольдовичем, а также с Галиной Павловной Вишневской, составляло и жизненную школу тоже. Для меня Ростропович и Вишневская были почти как родители - их советы затрагивали не только стороны музыкального воспитания. Заслуга Галины Павловны – в моем приобщении к моде, она же научила меня и правильно делать макияж. Когда мы готовились к Конкурсу Чайковского, Галина Павловна учила меня ходить по сцене. А Мстислав Леопольдович тоже присматривался ко мне перед конкурсом и однажды сострил: «Если тебя перекрасить в рыжий цвет, члены жюри подумают, что ты темпераментная». Конечно, этот отрезок жизни всегда со мной, я его никогда не забываю и постоянно черпаю оттуда бесценный опыт. Были моменты, когда под влиянием Ростроповича и Вишневской в корне менялись мои взгляды. Например, в годы учебы не за все сочинения, которые мне приходилось играть, я бралась с любовью и охотой. Тогда Мстислав Леопольдович говорил: «Никогда не спешите оценивать произведение - прежде послушайте, обдумайте, вникнете в него». Очень многое, что я получила от этих людей, стало моими заповедями, к которым я часто прибегаю в своей педагогической и исполнительской деятельности.

- Это, наверное, очень трудно – научить студента самостоятельному художественному видению, зародить ту творческую искорку, которая отличает «музыкального копировщика» от художника?

- Пожалуй, это самое важное. И, да, самое трудное. Мы можем сказать по первому взгляду, талантлив человек или нет. Но ведь бывают разные таланты. Бывают таланты интуитивные, бывают таланты с прекрасной головой. Главное же, чтобы у человека при наличии способностей было еще и стремление, чтобы он что-то хотел. С каждым студентом мне нужно найти общий язык, я должна его знать со всех сторон: чем он дышит, чем живет, и тогда я могу с ним общаться. Если у меня не получается найти этот контакт – наступает чисто формальное общение, которое, в общем-то не приносит особого результата.

- Позвольте еще вопрос о вашей работе в Высшей школе музыки в Мадриде - наиболее престижном в Испании музыкальном учебном заведении.

- Это частная школа, недавно она была перенесена в самый центр Мадрида рядом с королевским дворцом (раньше находилась в пригороде). Сейчас это колоссальное здание с замечательными классами, хорошим оборудованием и симпатичным концертным залом. Мне очень нравится, что у них нет академических экзаменов, как у нас. Учебный год там разделен на триместры, и в конце каждого даются публичные концерты. Это и есть их экзамен. Вынесение работы на публику – хорошее подспорье для творчества. Я была приглашена туда на кафедру виолончели с подачи Мстислава Леопольдовича. Из наших там работают Захар Брон и Дмитрий Башкиров. Русская исполнительская школа все еще очень высоко ценится за рубежом.

- Современный темп жизни диктует свои правила и неизбежно откладывает отпечаток на все сферы человеческой деятельности, в том числе и на искусство. Как вы видите эту ситуацию?

- Сейчас очень трудное время для молодежи. Общая спешка и наличие таких источников информации, как Интернет, ведет к тому, что у человека все очень быстро получается, знания приобретаются без особого труда, и молодой человек зачастую не имеет времени, чтобы все это осмыслить. Простота получения информации, на мой взгляд, пагубна для творческого человека. Ведь очень важно в этом мире услышать себя. А спешка отражается и на занятиях. Я часто замечаю, что моя просьба повторить какой-то фрагмент из программы моментально находит отклик - студент тут же играет, даже не задумываясь при этом об истинной цели моей просьбы. Но зачем повторять бездумно? Нужно вдуматься в суть музыки, не спешить, уметь вслушаться в себя. Молодой человек должен входить в жизнь, «не топая ногами». Это необходимо, чтобы суметь почувствовать себя.

- Вы играли с множеством музыкантов мирового уровня: что вам вспоминается о сотрудничестве с выдающимися дирижерами?

- Встреча с каждым из них – это новое открытие. Когда рядом с тобой на сцене такие величины, как Курт Мазур, Томас Зандерлинг, Карло Цекки, ты ощущаешь партнера, а не просто «аккомпаниатора». Вообще, когда играешь с оркестром, ты находишься в огромном звуковом потоке, и это абсолютно другое ощущение музыки, чем когда ты выступаешь с коллегой-пианистом. Встреча с дирижером всегда волнующа, особенно перед первой репетицией. Вот, кстати: сегодняшняя всеобщая спешка наложила отпечаток и на этику концертной жизни. Раньше такие дирижеры, как Кирилл Кондрашин, Геннадий Рождественский и другие, их ранга, не позволяли себе выйти к оркестру, не встретившись предварительно с исполнителем-солистом. Сейчас же нередко первая встреча с дирижером происходит прямо на сцене. В результате, мне кажется, уходит необходимая глубина сотворчества.

- Наталья Николаевна, хочется узнать, волнуетесь ли вы на сцене? Проблема волнения, мне кажется, актуальна как для школьников, так и для крупных музыкантов. Как побороть в себе то губительное чувство, при котором на сцене многое из приобретенного попросту теряется?

- Я всегда волновалась, выходя на сцену. Недавно я прочла интервью с одним молодым исполнителем, который говорил, что совсем не волнуется на сцене. Мне это даже показалось странным, потому что я не знаю среди своих коллег людей, которые бы не волновались, выходя на сцену. Побороть волнение помогает опыт, профессиональная оснащенность – чем ты больше готов к концерту, тем у тебя меньше потерь, и мандраж меньше. Но я считаю, что если у исполнителя совсем нет творческого волнения, того состояния, которое побуждает артиста на сцене к особой взаимосвязи с публикой, то этот артист, по-моему, никому не нужен. Хотя таких бывает много…

- Но есть волнение, а есть боязнь сцены. Как оставить первое, искоренив второе?

- Хороший урок преодоления «сумасшедшего» волнения мне преподал в свое время Ростропович. Он настойчиво пытался мне внушить, что волноваться до потери качества игры не стоит. А потом ему это надоело, и он сказал: «Знаете, Натали, вы себя любите больше, чем музыку. Займитесь музыкой, и ваше «Я» отойдет на второй план». Это действительно так. Первые шаги на сцену всегда вызывают острое волнение, но когда начинается музыка, нужно увлечься ей, забыв про все остальное.

- Вы много работаете в жюри конкурсов. Каким должен быть музыкант, достойный звания лауреата?

- Во-первых, это, несомненно, должен быть талант; во-вторых, профессионально крепкий исполнитель. Кроме того, в человеке должна быть индивидуальность, которая позволит ему запомниться публике.

Проходят годы, и я все больше убеждаюсь, что конкурсное движение, особенно в последнее время, превращается в вид спорта, что на желание человека участвовать в нем влияет знание о том, кто сидит в жюри, что к конкурсам появилось какое-то потребительское отношение. Нужно уметь отвлечься от спортивного интереса и разного рода привходящих причин во имя музыки. Ни на конкурсе, ни в любом другом публичном выступлении, никогда не надо забывать: прежде всего - ты музыкант.