Сондра Радвановски уже приезжала в Петербург несколько лет назад. В свой первый приезд она выступила в царском месте – в Гербовом зале Эрмитажа, сияющем белизной в сочетании с ослепительным золотом колонн, - собрав аншлаг. На этот раз зал был более академическим, хотя тоже с колоннами и дворянским прошлым, – Большой зал филармонии. Зал и теперь был полный, но дырочки пустых мест предательски просвечивали. С публикой в Петербурге в последнее время творятся непредсказуемые вещи: она все чаще позволяет себе не пойти на концерты подлинных звезд, будто сознательно обдавая их равнодушием. В оперных городах Европы и Америки не надо долго объяснять, кто такая Сондра Радвановски и почему ее выступления достойны внимания. Лучшие оперные театры мира приглашают Сондру на главные партии в вердиевских операх «Трубадур» (Леонора), «Бал-маскарад» (Амелия), «Эрнани», в пуччиниевской «Тоске». Певица постепенно, без резких движений погружается в мир беллиниевской Нормы и королевство Марии Стюарт в опере Доницетти. Как высказался однажды дирижер Константин Орбелян, под управлением которого Константиновский симфонический оркестр (коллектив, возникший в 2010-м как проект фестиваля «Дворцы Санкт-Петербурга») сопровождал нынешнее выступление Сондры Радвановски, она - «настоящая оперная певица без дураков: и оркестр, и хор может перекрыть своим голосом». И это абсолютная правда.

В отношении Сондры не приходится подбирать слова для нагнетания пафоса, чтобы поэффектнее описать достоинства. Преимуществ у нее в настоящий момент множество, и главное среди них – наличие большого оперного голоса, который в наше суетливое и неэкологическое время стал большой редкостью. Но отличие Сондры от ее предшественниц, примадонн XX века, в том, что для нее этот голос – вещь как бы само собой разумеющаяся: она не делает из него фетиш, не творит культ. В этом – громадная разница поколений и изменившегося социально-культурного контекста. В том, насколько здраво и рационально относится Сондра к своему вокальному дару, заметно отражение американского менталитета, заключающегося как в страсти к адекватности, так и в желании чувствовать себя fine («прекрасно») во что бы то ни стало. Об этом пришлось задуматься, когда певица ответила в интервью: для того, чтобы качественно страдать на сцене, «полезны не только массаж и отдых, но и ощущение себя счастливым». В том, что за страданием на сцене стоит жизненный комфорт, пришлось убедиться на концерте, особенно в переходе от номера к номеру, когда певица широко улыбалась дирижеру, оркестрантам и, разумеется, залу.

Мы ждем от певцов выхода в другую реальность, где наши души могут почувствовать себя максимально привольно и раскрепощенно, избавиться от земных оков и условностей, воспарить к небесам, если удастся. Сондра Радвановски сделала все для того, чтобы коллективная душа слушателей смогла воспарить и без потерь вернуться на землю. Она дала не только потрясший воображение концерт, но и мастер-класс вокально-драматического искусства, которое состоит в том, чтобы сохранять контроль над собой, создавая иллюзию психологического правдоподобия страстей «в клочья». Таких страстей, впрочем, не было, но было полное ощущение, что перед нами разыгрываются нешуточные человеческие драмы. Сондра предъявила страсти, как бы очищенные от всего лишнего, суетного, в их древнегреческом обличье, продемонстрировав высокое измерение, какое в идеале должна задавать опера. Для этого она выбрала свой коронный репертуар – арии Верди и Пуччини, а также, пусть и совсем немного, Беллини (разумеется, каватину Нормы, являющуюся мерилом ценностей). Сопрано считают священной обязанностью исполнить эту арию – пройти посвящение. Радвановски напомнила о Каллас своим тембристым, влажным, чувственным, богатым голосом роскошного объема и силы воздействия. Обладательница настоящего вердиевского сопрано, она чувствовала себя как рыба в воде в молитве Леоноры «Pace, pace», показав в самом начале изысканнейшее истаивание от ff до pp. В двух развернутых ариях Амелии из «Бала-маскарада» она разыграла яркие драматические монологические сцены, после чего по нарастающей спела трагическую арию Манон «Sola perduta abbandonata» из «Манон Леско» Пуччини и знаменитую арию Тоски.

Радости публики не было конца, когда певица щедро дополнила два основных отделения так называемым третьим, – из бисов, куда включила арию Русалки из одноименной оперы Дворжака, арию Адрианы Лекуврер из одноименной оперы Чилеа, Лауретту из «Джанни Скикки» Пуччини и «Весенние воды» Рахманинова на чистом русском языке!..