По официальной информации так и есть, но с момента премьеры прошло 17 лет, и ощутить новое в старом спектакле, от которого остались лишь фрагменты воспоминаний, сложно. Скорее, осеннее возобновление оригинальной постановки Александра Тителя и Людмилы Налётовой – хорошо забытое старое. Оно хранит в памяти веселую абстракцию сценографии, легкую, воздушную феерию вне времени и этноса, если вспомнить испанские корни сюжета, в основе которого – либретто балладной оперы «Дуэнья» (1775) ирландца Р. Шеридана. Отсюда и альтернативное название оперы Прокофьева.

Мы снова попадаем в измерение просторной и светлой сценической коробки, в изящную наивность стильного «белого спектакля», поставленного практически на пустой сцене: весь его «подручный» мобильный реквизит выносится и уносится по ходу дела. Главная «фишка» сценографии Владимира Арефьева (он также и художник по костюмам) – система рей, беспрестанно опускающихся и поднимающихся по всему фронту и глубине заднего плана сцены. На них, словно ноты на линиях нотного стана, «сидят» крутящиеся пропеллеры-вертушки, задорные крестики-бантики. Почему так? Да кто ж знает! Но при этом как-то совершенно спокойно говоришь себе: а почему бы и нет!

Пружину интриги раскручивает большое число поющих персонажей-господ (к ним органично примыкает и огненная бестия Дуэнья), общей эстетике спектакля не противоречит поток пластических интермедий, связующих все его части-картины (режиссер по пластике и хореограф – Ирина Лычагина). На гармонию визуального восприятия действенно работают и световые решения Ильдара Бедердинова. Гардероб главных персонажей скроен по современным лекалам и нарочито условен, а «униформа» вспомогательных персонажей-слуг и персонажей-масок стилизована под эстетику комедии дель арте: нам намекают, что мы – в центре большой игры, незатейливого, но очаровательного перформанса!

«Обручение в монастыре» – история незадачливого Дона Херома, дворянина из Севильи. Его дети Луиза и Фердинанд, ловко проводя старика при идейном руководстве приставленной к Луизе Дуэньи, в финале обретают своих пассий Антонио и Клару, а сама Дуэнья – богатого жениха Мендозу. Прокофьева либретто Шеридана привлекло, когда Мира Мендельсон (впоследствии жена композитора) работала над переводом стихов из него. Сначала он хотел сочинить комическую оперу в стиле Россини или Моцарта, но сочинил, естественно, в стиле самого себя, сделав выбор больше в пользу лирического, нежели комического.

Гомерического смеха опера Прокофьева не вызывает (хотя есть, конечно, над чем посмеяться): пожалуй, музыка располагает к тихой затаенной улыбке, и в этом как раз и заключена ее прелесть. Под названием «Дуэнья» мировая премьера состоялась в Ленинграде в 1946 году, в Московском музыкальном театре на Большой Дмитровке это всего лишь вторая ее постановка (первая – 1959 год). В ней прокофьевскую тему, начатую здесь же год назад «Апельсинами», музыкально «аппетитно» продолжил дирижер Александр Лазарев. Впрочем, на сцене этого театра маэстро открыл «тему Прокофьева» гораздо раньше, дебютировав в 2012-м именно в «Обручении в монастыре» (в первой постановочной редакции). И в этом же контексте нельзя не вспомнить его великолепное «Обручение» в Большом театре – замечательный спектакль Б. Покровского 1989 года. Успех нынешнего возобновления однозначно связан в первую очередь с оркестром, а не с солистами и хором (хормейстер Станислав Лыков). И пусть звучание хора предстает колоритно-ярким, погоду в этой опере делает вовсе не он.

К сожалению, не делает погоды в спектакле и пара приглашенных солистов из Большого, некогда служивших в труппе МАМТ и поэтому неразрывно связанных с этой постановкой. Тенор Роман Муравицкий когда-то был на позиции Дона Антонио, а сегодня примерил на себя партию Дона Херома. И 17 лет назад, и сегодня в партии Дуэньи, поставленной, пожалуй, даже слишком эксцентрично и провокационно, по-прежнему задействована меццо- сопрано Елена Манистина. Как актерские типажи эти исполнители абсолютно состоятельны, но даже в такой опере-мелодекламации с весьма неприхотливым и при этом непривычно сложным для певцов рисунком вокальных партий, где сугубо меломанского раздолья надо еще, как говорится, поискать, все же хочется не только смотреть, но и слушать. Увы, в этом плане эмоций уже заметно меньше…

Еще один участник старого спектакля – баритон Евгений Поликанин. И на сей раз в образе Дона Карлоса (приятеля Мендозы), перемещаемого по сцене на колесной тележке, словно статую «каменного гостя», он сполна убеждает и актерски, и вокально. Впечатляют в целом работы еще не названных певцов: Денис Макаров (Мендоза), Лариса Андреева (Клара), Инна Клочко (Луиза), Петр Соколов (Фердинанд), Александр Нестеренко (Дон Антонио). И весь ансамбль монахов и послушников мужского монастыря во главе с его настоятелем Отцом Августином (Феликс Кудрявцев) обручает нас с Прокофьевым так нерушимо мощно, что ключевую сцену спектакля – апофеоз гипертрофированного до предела гротеска – не забыть уже вовек!

На фото: Д. Макаров (Мендоза), Е. Поликанин (Дон Карлос), И. Клочко (Луиза)

Фото Сергея Родионова