Василий Петренко появился в афише неожиданно: первоначально был заявлен Зубин Мета, но из-за операции на плече Мета отменил все выступления до конца марта. Это был чистый форс-мажор, что дополнительно осложняло ситуацию: Петренко неминуемо вступал в негласную конкуренцию с одним из самых авторитетных в мире дирижеров, на которого и продавали билеты.

Если добавить к этому, что неискушенные слушатели вполне могли перепутать Василия с Кириллом Петренко, которому предстоит совсем скоро официально вступить в должность главного дирижера Берлинских филармоников, а более осведомленные, чего доброго, ошибочно предположить, что Василий связан с Кириллом родственными узами, положение складывалось не из легких. Велик был и риск оттока публики из-за замены и повальной сдачи билетов в кассу. Впрочем, этого как раз не случилось: зал филармонии был полон, оживлен сверх обычного и даже несколько заинтригован. Это чувствовалось по взбудораженной атмосфере и той особенной тишине, что воцарялась перед тем, как начинала звучать музыка.

Василий Петренко – дирижер, безусловно, опытный, хотя внешне выглядит неоперившимся юнцом (впрочем, это ему только на руку). Он очень талантлив, музыкален, энергичен и, что немаловажно, схватывает все на лету. Все у него получается как бы играючи: с ходу покорить оркестр, завоевать симпатии зала, за полторы репетиции досконально разобраться в сложнейшей партитуре Скрипичного концерта Шёнберга. Но что еще важнее, он умеет четко и ясно донести до оркестра свои намерения.

Но даже для Петренко исполнение Скрипичного концерта Шёнберга с незнакомым оркестром и солистом оказалось серьезным вызовом. В этом позднем опусе, который Шёнберг написал, уже живя в Калифорнии в 1933 году, несомненно, просвечивают неоклассические черты: стройная трехчастная форма цикла с традиционными темповыми соотношениями, мимолетно возникающие островки ладотональности, в которых порой даже мерещится тональный центр. Тем не менее, концерт основан на 12-тоновой серии, составленной из четырех трехзвучных сегментов; и хотя краткие мотивные корпускулы складываются в более или менее оформленные тематические образования, разобраться в логике формообразования за краткий срок нелегко. Однако на концерте Петренко, демонстрируя отличное владение партитурой, твердой рукой вел оркестр и солиста, добившись от них полного взаимодействия и ритмической отчетливости исполнения. Жест был четок и ясен; звучание оркестра – пластично и живо.

Слушая, как уверенно и ярко звучит скрипка в руках Михаэля Баренбойма, как ловко он взаимодействует с оркестром – разумеется, при полном сочувствии оного к солисту, – становилось ясно, что Михаэлю музыка концерта давно и хорошо знакома. Об этом свидетельствовала повышенная ясность артикуляции и осмысленная, выразительная, очень рельефная фразировка. Действительно, в репертуаре Михаэля этот концерт появился довольно давно: он играл его и с Пьером Булезом, и с Марисом Янсонсом.

Но особенно отрадно было наблюдать за тем, какой поразительный контакт сложился у обоих дебютантов с оркестром, который иначе как «великим» не назовешь. Коммуникация была налажена почти идеально: во многом благодаря прекрасной мануальной технике Василия и его умению детально слышать партитуру. Это было похоже на чудо: музыканты одного из лучших в мире оркестров с видимым удовольствием и охотой ловили малейшие интенции дирижера. В который раз я подивилась мобильности и реактивности «берлинцев»: как мощный «даймлер», махина оркестра разворачивалась быстро и гибко, то возвышаясь до громогласных кульминаций, то растворяясь в еле слышных пианиссимо. Оркестр оказался настолько чуток к дебютанту и настолько благороден, что полностью доверился ему – его руке, его слышанию.

Концертная программа началась с увертюры к «Розамунде» Шуберта; взвилась изящная, грациозная мелодия, оттененная более активной и энергической темой. Оркестр звучал с очаровательной венской легкостью, изящно и вместе с тем пылко; рацио в манере Петренко счастливо гармонировало с эмоциональностью.

Во втором отделении «Вальс» Равеля, мастерски возгоняемый маэстро от сумрачного рокота мерных трехдольных маховиков во вступлении до восхитительно взбудораженной, безумно взвихренной кульминации, отлично подготовил импрессионистическое пряное марево «Дафниса и Хлои», завершившееся эффектным апофеозом.

Зал взорвался аплодисментами; это был триумф, тем более убедительный, что такого успеха от дебютанта, в общем-то, не ожидали. Право же, наблюдая за тем, как пылко и вместе с тем точно он ведет концерт, сердце переполнялось гордостью: Василий Петренко, выпускник Петербургской консерватории, в очередной раз подтвердил славу петербургской дирижерской школы.

На снимке: В. Петренко с оркестром Берлинской филармонии