Ученица знаменитой Гертруды Трояновой Светлана Качур начинала свою карьеру в 1980-е в Музыкальном театре им. Наталии Сац, а среди ее первых значительных ролей была партия Чио-Чио-сан в знаменитой постановке Наталии Ильиничны, которой великий режиссер сумела победить скепсис многих и утвердить право детского театра на полноценный оперный репертуар.

Постсоветская эпоха открыла для Качур новые возможности: с 1990-го она живет и активно выступает на Западе. Среди сцен, которые покорила, стоит назвать дрезденскую Земперопер и Гамбургскую государственную оперу. Певица сотрудничает с такими маэстро, как Питер Устинов, Михаил Юровский, Олег Каэтани, Массимо Дзанетти. Ее карьера развивалась преимущественно в театрах Германии, Швейцарии, Франции, хотя гастрольные дороги приводили и в далекие края – например, в Южную Африку или Новую Зеландию. Живя за рубежом, Качур исполняет преимущественно западноевропейский репертуар. Среди коронных ролей уже упомянутая Чио-Чио-сан, вердиевские Виолетта и Джильда, Амелия («Бал-маскарад») и Елизавета («Дон Карлос»), партии в операх бельканто (Норма, Мария Стюарт, Семирамида). Но когда судьба улыбалась, Качур охотно исполняла русские партии – такие, например, как рахманиновская Франческа или Царевна Лебедь из «Салтана» Римского-Корсакова.

Именно русская музыка царила в первом отделении московского концерта. Певица выступила на родине спустя почти тридцать лет после отъезда на Запад, и, конечно, это было волнующе и для нее, и для публики – поначалу чувствовались некоторая скованность, напряженность, чрезмерная сдержанность исполнения. Прозвучали популярные романсы Чайковского и Рахманинова под аккомпанемент пианистки Антонины Кадобновой, среди которых наиболее удачными оказались «Колыбельная», «Не пой, красавица» и «Я жду тебя».

У Светланы Качур красивое лирико-драматическое сопрано, глубокое и тембрально богатое, насыщенное, с впечатляющими «органными» низами и яркими верхушками. Певица уверенно владеет дыханием, что особенно явственно было во втором отделении концерта, когда она мастерски выпевала украшения и щедро разбрасывала хитрые филировки на высоких нотах. В то же время долгая карьера не могла не пройти совсем бесследно – встречаются резкие ноты, особенно часто они попадаются в верхнем регистре, а в целом голос склонен к чрезмерной мелкой вибрации, правда, неназойливой, к которой ухо быстро и достаточно легко адаптируется, так что этот дефект начинает восприниматься уже не как недостаток, а как своего рода краска трепетности, импрессионистической звукописи. Помимо собственно технических умений Качур продемонстрировала, пожалуй, главное в своем пении – осмысленность, выразительность, вдумчивую фразировку, естественную и логичную, отчего каждое произведение благосклонно принималось публикой (надо сказать, непростой – в зале было немало профессиональных вокалистов).

Камерную часть программы Качур, похоже, было сложнее петь, хотя она и пыталась (в целом успешно) давать меньше звука, исполнять романсы в более сдержанной, напевной манере. Зато на оперном втором отделении певица, что называется, развернулась во всей красе: было очевидно, что западный театральный репертуар ей ближе, он хорошо впет и естествен для нее как по технике, так и по эмоциям.

Второе отделение открылось проведенным с мастерской нюансировкой выходным монологом Адриенны Лекуврер из одноименной оперы Чилеа, где особенно пленили заходы на верхние ноты на пиано в финале – интонационно точные, мягкие и яркие одновременно. Далее последовала первая (медленная) часть каватины Нормы: насыщенный тембр певицы и рубато парящей беллиниевской фразы создали великолепный образ меланхолической жрицы друидов. За Нормой следовала Виолетта – предсмертная ария Addio del passato: спетая очень искренне, с чувством безысходной тоски. Пожалуй, эта ария из всего второго отделения оказалась наилучшей и по технике, и по эмоциональному наполнению. Кроме того, сам внешний облик певицы – стройной, хрупкой женщины с большими темными глазами – идеально гармонировал с образом.

Три пуччиниевские арии завершили вечер. Экспрессивная Манон (хотя была исполнена не предсмертная, а первая, лирическая ария In quelle trine morbide) явила и нежные краски, но и темные низкие ноты – пленительные и трагические. Тоска в исполнении Качур – настоящая актриса, для которой лицедейство не теряет своего аромата даже в трагический момент поединка с шефом жандармерии. Наконец, игривая Лауретта из «Джанни Скикки» – смиренница и кокетка одновременно – полна у нее и лирики, и задорного лукавства. Мастерство мгновенного перевоплощения в самые разные, порой диаметрально противоположные роли доведено у Качур до совершенства, что говорит о ней как о незаурядной актрисе.

На снимке: А. Кадобнова и С. Качур