– Марина Павловна, в каком состоянии находится сегодня изучение наследия Римского-Корсакова?

– Его музыка в основном издана, но существующее полное собрание сочинений выпускалось еще при советской власти. Оно не покрывает всех авторских вариантов и редакций, в нем мало материалов записных книжек, черновиков. Очень много неизданных литературных документов, не опубликована большая часть переписки Римского-Корсакова – работы непочатый край. Об издании нового собрания и речи нет, но в Институте искусствознания планируется выпуск большого, хорошо прокомментированного и иллюстрированного сборника воспоминаний о Римском-Корсакове. Подобного сборника, который был бы всем интересен, пока не было. К ноябрю мы готовим конференцию по Мусоргскому и Римскому-Корсакову совместно с РАМ им. Гнесиных, еще одну проводит Петербургская консерватория. Юбилей будут отмечать и в региональных музеях Римского-Корсакова: в Вечаше – Любенске и Тихвине.

– Что бы вы посоветовали из публикаций о Римском-Корсакове последних лет?

– Пару хороших сборников выпустили Петербургская консерватория и петербургский Мемориальный музей-квартира Римского-Корсакова. Я как редактор-составитель сделала сборник «Наследие Римского-Корсакова в русской культуре». Увлекательной книги для чтения, которую можно было бы рекомендовать всем, до сих пор нет. Если удастся хорошо сделать сборник воспоминаний, о котором я говорила, возможно, получится новый образ Римского-Корсакова для широкого читателя.

– Может быть, широкому читателю будет интересна его автобиография?

– Безусловно. «Летопись моей музыкальной жизни» – гениальная книга, она переиздавалась неоднократно. Но ей необходимы подробные комментарии; тех, что есть в имеющихся изданиях, недостаточно для понимания «Летописи». Эту книгу надо читать, имея в виду исторический и личностный контекст. А вообще книга настолько замечательна, что сравнить ее я могу только с дневниками Сергея Прокофьева; он, кстати, был учеником Римского-Корсакова, хотя недолго. Дневникам Прокофьева тем более недостает комментариев, но издатели мне резонно указали, что дневники бы не вышли никогда, если заняться еще и комментариями, учитывая их объем. Издатели правильно поступили, опубликовав тексты, наше дело теперь их прокомментировать.

– В 1905 году Римский-Корсаков поддержал студенческую забастовку и был уволен из консерватории. В знак солидарности с ним уволились также Лядов, Глазунов, Есипова, а из Русского музыкального общества вышли Изаи, Сен-Санс, Иоахим. Востребован ли сегодня тип столь ответственной и авторитетной творческой личности?

– Думаю, очень востребован. Тип личности, когда человек берет полную ответственность не только за себя и свою семью, не только за свое, но и за общее дело, востребован всегда. Наверное, такие люди есть и сегодня, но голоса их мало слышны. Римский-Корсаков был в то время не только несомненным лидером консерватории, но и главой композиторской школы: и в Петербурге, и в Москве к нему относились именно так! Его слово было очень весомо. И когда его уволили из консерватории, Императорское Русское музыкальное общество быстро об этом пожалело ввиду возникшего общественного скандала. Человека с таким авторитетом я у нас ныне не вижу.

– Как вы объясняете то, что Римский-Корсаков, передовой композитор своего времени, критически высказывался о музыке Дебюсси, о «Пасторали» Стравинского?

– Он охранял свой художественный мир, свои рубежи в этом мире. На самом деле к новому он относился по-разному. Про Дебюсси есть его высказывания вроде «нахальный француз», «просмотрел всю русскую школу», «думает, будто все изобрел сам», а есть и такое (после того, как Римский-Корсаков в Париже попал на «Пеллеаса»): «Лучше не слушать; того и гляди, привыкнешь, а в конце концов и полюбишь». Эта парадоксальность отражает богатство интеллекта и художественного мира Римского-Корсакова. Что касается Стравинского, то Римский-Корсаков же был его учителем! Если Прокофьев посещал его класс инструментовки недолго и немногое мог воспринять, то Стравинского Римский-Корсаков долго учил как частного ученика. Стравинский в «Диалогах» говорит, что Римский-Корсаков даже в какой-то мере ему заменял отца, это гораздо более интенсивная связь. Думаю, что влияния Римского-Корсакова на Стравинского до конца жизни Игоря Федоровича хватило. А уж что говорил Игорь Федорович о своем учителе – это особая и не очень приятная тема.

– Почему окружение Римского-Корсакова до такой степени не приняло первых балетов Стравинского, притом что «Жар-птица» явно наследует Римскому-Корсакову, а без нее не было бы ни «Петрушки», ни «Весны священной»?

– «Жар-птицу» критиковали преимущественно за вторичность. А «Петрушка» с его парадоксальностью уже показался издевкой над идеалами. Кроме того, возможно, играли роль сложные личные отношения между Стравинским и сыновьями Римского-Корсакова (они сначала были близкими друзьями). А уж когда Дягилев поставил «Золотого петушка» как балет, семья Римского-Корсакова резко протестовала против искажения авторского замысла. Стравинский как основной композитор дягилевской антрепризы тоже при этом присутствовал, что и обусловило разрыв отношений.

– С чем связана мода на те или иные оперы Римского-Корсакова? Почему сейчас особенно часто ставят «Царскую невесту» (Большой театр, Михайловский театр, Берлинская опера, «Ла Скала»)?

– «Царская невеста» – одна из самых удобных для восприятия опер Римского-Корсакова, она находится в середине его творческого пути, написана в более традиционных, более европейских формах, чем, скажем, предшествующий «Садко» и последующий «Золотой петушок». Свою роль играет мелодическая красота этой оперы, богатство ее тем. И сюжет сравнительно доступен – не эпический, как в «Садко», а драматический, любовный. И еще раз: очень красивая музыка! Творчество Римского-Корсакова вневременное, оно принадлежит и его времени, и нашему, но сказать, чем именно «Царская невеста» созвучна сегодняшнему дню, не могу.

– Трудно ли прогнозировать, какие из опер Римского-Корсакова будут ставить завтра?

– Невозможно предсказать. Например, гораздо более могучая и прекрасная опера Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»: разве она широко ставится? На Западе «Китеж» практически почти не шел. Там ставится в основном «Золотой петушок». Конечно, к юбилею Римского-Корсакова в России должны были бы ставиться заново его оперы, прекрасно было бы поставить все 15. Но ничего подобного не происходит. Большинство опер с их эпически-сказочным контекстом трудны для постановки. Неясно, как их ставить, чтобы это было понятно, современно, да еще и красиво. Для этого нужна особая режиссерская концепция. Но что-то ее не видно!

– К вопросу о режиссерской концепции: когда в Большом театре ставится «Золотой петушок», где царю Додону придано сходство с советским вождем, вам это режет глаз?

– Режет. Я немало видела опер разных композиторов, поставленных с приближением к современности. Успех зависит от вкуса режиссера, от его умения слышать музыку. Можно поставить оперу в любых костюмах и в любой реальности. Но тем более высока степень индивидуальной ответственности режиссера, его интеллекта, его слуха за то, что он делает на сцене. То, что было сделано в «Золотом петушке» Большого театра, мне не нравится. Кажется прямолинейным и вульгарным. С «Золотым петушком» трудно то, что он сам по себе уже опера-сатира, тут пересолить, перехватить возможностей много. А есть ведь и в этой опере красота, особенно во втором акте: Шемаханская царица – кто она, это же непонятно! Эта загадка, эта красота – в спектакле ее нет.

– Есть ли у Римского-Корсакова недооцененные сочинения, которые следовало бы ставить, исполнять, записывать чаще?

– Я послушала бы хоть раз в жизни оперу «Сервилия», в которой много хорошего. После 1917 года она ставилась, кажется, всего один раз, в Самаре в конце 80-х (никак не могу получить запись). Все-таки это опера великого русского классика – ничего плохого в ней нет, а интересного много, в том числе сюжет древнеримский. Еще стоило бы поставить первую редакцию «Псковитянки», как ставится ныне первая редакция «Бориса Годунова» Мусоргского: слушатели ею интересуются и правильно делают, потому что это другая несколько опера, чем «Борис» во второй редакции. С первой редакцией «Псковитянки» может не менее любопытно получиться.

– Появлялись ли за последнее время новые записи музыки Римского-Корсакова, которые вы бы рекомендовали?

– Сама я предпочитаю старые записи, в том числе Радиофонда. Есть великолепная запись начала 60-х «Золотого петушка» с дирижером Алексеем Ковалевым. А лучшей записи «Садко», чем с Николаем Головановым, записи конца 40-х, просто нет на свете. Дирижеры той эпохи, такие как Голованов и его ученик Ковалев, чувствовали стиль Римского-Корсакова идеально.