Сразу стало понятно, что это не совсем концерты, это в той же мере и перформансы, и нечто вроде мастер-классов (хотя сам маэстро пользуется другой терминологией). Проект Владимира Чекасина состоял из двух частей – Open communication и Open school, хотя принципиального разграничения не было. В первой части Чекасин всячески втягивал публику «Дома» в творческий процесс, заставляя придумывать импульс для импровизации (ритмомелодическую или движенческую фигуру, стихотворение или графическую композицию) и стращая изгнанием из зала особо инертных. Во второй части публика, состоявшая почти сплошь из молодых музыкантов, принимала участие в совместной спонтанной импровизации вместе с главными действующими лицами вечера – самим генератором идеи, игравшим, помимо саксофона, на рояле, синтезаторе и временами переходившим на голосовые эксперименты, скрипачкой и вокалисткой Анной Чекасиной и пианистом Андреем Разиным.

«Без вашей помощи ничего не будет, – сразу предупредил слушателей Владимир Чекасин. – Мне лень сочинять, поэтому публика сочиняет за меня. Это мое изобретение. У нас и не концерт вовсе, а кулинарное шоу, процесс приготовления музыки, композиторская кухня, композиторская эквилибристика». Тут он улавливает вздох своей дочери Анны и начинает вытягивать из него импровизацию, трансформируя в музыку внемузыкальное. «Вы слышите развитие того же элемента», – поясняет ВЧ. Подобный самоанализ в комментариях по ходу игры воспринимался в том же духе, что и на концерте его партнера по ГТЧ Вячеслава Ганелина, не так давно выступавшего в Еврейском культурном центре.

Все рождалось из спонтанности – даже из малоосмысленного вопля, донесшегося откуда-то с галерки в качестве очередной «идеи», или звона мобильника. А еще были вполне осмысленные мотивы и импровизы от саксофониста Антона Котикова и баяниста Валерия Сёмина, движенческое сопровождение от молодых анонимных танцовщиц. Иногда казалось, что многовато «дословных» имитаций (канонов в приму, как сказали бы полифонисты), из-за чего создавалось впечатление движения в статике, но в общем и целом проект удался. Что касается движенческих идей, то для Чекасина они нередко становились источником музыкальной импровизации. Скажем, Open school началась с перекодирования в музыкальную форму двух контрастных геометрических фигур (окружности и линии), пластично исполненных в разных проекциях им самим и танцовщицами.

«Надеюсь, здесь нет поклонников джаза». В этой чекасинской реплике – его стремление к свободе от каких бы то ни было схем и стилевых ограничений, но без джаза все равно не обошлось. В какой-то момент с первых рядов потребовали: «Джазуху давай!». Андрей Разин покорно заиграл «джазовую балладу», затем к нему присоединились коллеги по ансамблю. Получилась скорее пародия на джаз… Впрочем, и в других номерах примерно так же слушались скэт, битбоксинг, ориент-импровизация, барокко – как игра в стили, как профессиональное (высокопрофессиональное) дуракаваляние. Причем игралось и пелось все это с какой-то сверхъ-
естественной энергией и самоотдачей, предельно (чтобы не сказать – демонстративно) свободно, без малейших зажимов и тем более комплексов, чему маэстро Чекасин уделял особое внимание на Open school.

Из других тем, заданных публикой музыкантам, были и совершенно конкретные («Анна Каренина и поезд»), и абстрактные графические плакаты студентов Николая Штока (Национальный институт дизайна). Первый вечер завершился таким комментарием: «Поезд сошел с рельсов, все благополучно погибли, так что до свидания, сегодня больше ничего не будет!». Кажется, Чекасин просто устал. Не в последнюю очередь потому, что «сотворчество» со стороны публики не всегда было адекватным. А следующим вечером – импровизации по графике, тоже очень вольные в плане интерпретации и скорее пародийные, чем всерьез соответствующие тем или иным идеям или фактуре. Кое-где визуальная абстракция превращалась во вполне определенный музыкальный жанр, например вальс. И здесь были моменты, явно мешающие процессу, – большую часть второго вечера на сцене тусовался неизвестно откуда взявшийся клоун, вероятно, решивший немного попиариться (прогнать было никак нельзя – проект-то называется Open communication)…

Теперь немного подробнее о мастер-классах – Open school. Конечно, это должен быть большой цикл, а не две встречи. Владимиру Чекасину элементарно не хватало времени, чтобы рассказать о своей технологии трансляции образа в деталях и показать все это на практике. Но кое-что, несомненно, удалось, во всяком случае заинтриговало и молодежь, и уже сложившихся музыкантов. Особенно даосская техника «шар ци» (шар жизненной энергии ци), позволяющая почувствовать полную свободу, уверенность на сцене и чуть ли не загипнотизировать зал.

«Придумайте любой паттерн, – говорит ВЧ, – и затем работайте с ним, развертывайте его во времени – сжимайте, расширяйте, меняйте тональность, стиль, перемещайте из одной плоскости в другую, например из движенческой в музыкальную, из одних координат в другие… Экономьте выразительные средства, дисциплинируйте мышление, всю форму можно построить на одной-двух идеях».

Дальнейшие этапы проекта пройдут при участии Дмитрия Илугдина (клавишные), Анны Королёвой (саксофон, вокал).

Фото Николая Штока: Анна и Владимир Чекасины