О Театре оперы и балета Удмуртии во всероссийском масштабе известно сегодня не так много. Между тем в этом году в республике двойной юбилей: 60 лет исполняется театру (который возник как музыкально-драматический, а с 1993 года имеет статус оперного) и столько же – музыкальному фестивалю, носящему имя Чайковского. Великому земляку здесь особое внимание: в легендарном теперь уже 1958-м, когда впервые прошел Конкурс Чайковского, в Воткинске и Ижевске был дан старт нескольким культурным проектам. Несмотря на бури переломных 1990-х, все институции выжили и успешно развиваются, являясь доминантами музыкальной жизни края.

К юбилейному смотру оперный театр приготовил сенсационную премьеру – «литургическую оперу» Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии». Грандиозность замысла композитора, воплощенного в пятичасовой опере-саге, обильно населенной и являющейся многослойным ребусом, лабиринтом идей, делает «Китеж» практически неподъемным – редкий театр отваживается на его постановку. В России это всегда было прерогативой Большого и Мариинского, истории постановок оперы вне этих сцен почти нет. Поэтому замах небольшого театра в Ижевске – по-настоящему героический и вызывает неподдельное удивление.

То, что получилось, в известной степени – компромиссный вариант. Естественно, не обошлись без купюр, причем весьма серьезных и многочисленных (из «самого-самого»: в финале полностью опущен апофеоз образа Февронии – письмо Гришке Кутерьме). Циклопический «Китеж» сокращают почти всегда, и в Ижевске не могло быть по-другому: ресурсы труппы скромны, еще скромнее эстетические предпочтения публики, которой незнакомое, малопонятное и протяженное произведение надо как-то «переварить». Акустические и технические несовершенства небольшого зала театра не дают воплотить оперу с тем эпическим размахом, что заложен в ней авторами. «Стоило ли тогда вообще браться за такое безнадежное дело, – воскликнет иной меломан, – не проще ли было взять что-то по силам?» Находясь под немалым впечатлением от премьеры, уверенно говорю: стоило!

Ижевскому театру удалось, казалось бы, невозможное: он превзошел этой работой сам себя и перешагнул на новую ступеньку своего развития. Да, в оркестре нет восемнадцати контрабасов, предписанных композитором, и неювелирная подзвучка порой досадно выхватывает не те подголоски из волшебной звуковой ткани. Но вместе с тем инструментальный коллектив играет весьма выразительно и точно, и даже ахиллесова пята всех наших оркестров – медные духовые – звучат с минимальными издержками. Маэстро Николаю Роготневу удалось собрать воедино сложнейшую партитуру, показать сквозную драматургию, подчеркнуть лейтмотивное развитие, убедительно преподнести как героическое, так и лирическое, добиться впечатляющего разнообразия нюансов. Живой, гибкий, чуткий оркестр – главный сюрприз премьеры и главное ее достижение, с такой базой любая опера уже совсем не страшна.

Вокальные силы труппы укрепили приглашенными солистами из театров Поволжья. Наталья Макарова из Саранска оказалась органичной в образе русской красавицы Февронии, а ее голос с благородной серединой и уверенным крепким верхом – весьма подходящим для сложнейшей партии отечественного репертуара. Юрий Ившин из Казани мастеровито и выразительно спел Федора Поярка – непростой образ, претерпевающий кардинальную метаморфозу. Колоколом набата прогремело звонкое меццо Любови Добрыниной из Йошкар-Олы (Отрок). Но и ижевские солисты не подкачали. Феерическое впечатление оставил Алексей Городилов, не сыгравший и спевший, а буквально проживший судьбу окаянного Гришки. Второй тенор оперы Максим Гаврилов сумел найти для своего Всеволода как лирические, возвышенные, так и героические краски. В целом порадовал и сонм басов – Андрей Какошкин (Юрий), Юрий Пуршев (Бедяй), Александр Димитров (Бурундай). Певческую состоятельность премьеры «закруглил» стройно и экспрессивно поющий хор (хормейстер Людмила Елисеева), на котором в этой опере держится очень многое.

Постановку осуществил Николай Маркелов в содружестве с петербургским сценографом Сергеем Новиковым. Они прочитали «Китеж» как вневременную притчу о судьбе России, в которой всегда будет место и любви, и героизму, и предательству, и сомнению, и непоколебимой вере. Поэтому в костюмах китежан – собирательные образы разных эпох русской истории. Их враги олицетворяют угрозу, идущую как с Востока, так и с Запада, в предателе Гришке зритель безошибочно узнает злого гения последних Романовых – «старца» Григория Распутина, а в уходящих в светлое далеко Всеволоде и Февронии, окруженных пятеркой детишек, – венценосную чету страстотерпцев. Визуальное решение спектакля эффектно: в нем символическое, иносказательное умело переплетено с глубоко национальным, легко читаемым, что дает неповторимый колорит оперы-космоса.