– Илмар Артурович, несколько лет назад вы остановили свой выбор на Иркутской филармонии – почему?

– Последние годы перед переездом в Иркутск я работал главным дирижером в музыкальном театре в Клайпеде – интересно, плодотворно, но в один момент пришла новый директор и предупредила, что у нас будет другой дирижер. Я спросил, как это понимать, она ответила: «Вы должны понимать, что вы не литовец…». Я все понял и в тот день вечером молил Бога о том, чтобы работать в России. И произнес при этом слово «Иркутск»... Через два месяца после этого мне позвонил мой друг Владимир Шагин, ныне покойный, тогдашний директор Иркутского музыкального театра им. Загурского, и пригласил в гости.

В марте 2009 года я поехал с частным визитом. Владимир Шагин принимал меня очень радушно, я провел у него в гостях три прекрасных дня и уехал без каких-либо планов, но в мае от него последовал повторный звонок – уже с приглашением на место главного дирижера оркестра Иркутской филармонии, которое как раз тогда освободилось. Я знал этот оркестр с 1971 до 1990 года, у меня с ним был 41 концерт: я много раз возвращался к этому коллективу – с удовольствием ездил в Иркутск «поздороваться с Байкалом». Это был мой первый гастрольный оркестр – наверное, поэтому меня сюда всегда тянуло, как тянет первая любовь. После 90-го года я почти двадцать лет не был в Иркутске, и вот судьба меня снова привела сюда.

– Многое ли вы поменяли в работе и репертуаре оркестра? И если да, то почему?

– Я бы, наверное, не говорил «я поменял», а сказал бы «мы поменяли». Семь лет я работаю здесь практически без второго дирижера, каждый божий день выхожу к оркестру, и мы основательно работаем – творим вместе. За это время мы очень сроднились: я стал больше походить на своих оркестрантов, а мой оркестр – на меня. Однажды меня спросили в интервью: «У вас есть любимчики в оркестре?» Я ответил: «Да, человек 80».

–  То есть практически все.

– Ну не все, конечно, оппозиция должна быть – нет такого оркестра, где нет оппозиции. За годы совместной работы мы сыграли очень много нового репертуара, то, что в Иркутске не звучало никогда: четыре симфонии Шумана, две симфонии Мартину, Вторую симфонию Прокофьева – одну из самых трудных в мировом репертуаре, Третью Глазунова и другие сочинения. Работаем так, чтобы не было скучно ни нам, ни публике, и кажется, это получается: залы всегда полные, слушатели благодарят именно за новую для них, свежую музыку.

– Сегодня мало филармоний, способных держать симфонический оркестр: в силу чего это удается Иркутску?

– Дело не в способностях – в региональных филармониях сейчас оркестров больше, чем было даже в советское время. Конечно, симфонический оркестр – это роскошь. Иркутская область находит возможность содержать Губернаторский оркестр, хотя финансов не всегда хватает: в последние годы очень вырос уровень коллектива, и с ним уже плохо согласуется уровень наших зарплат. Жаль, так как это причина оттока музыкантов. Недавно у нас Тюменский государственный симфонический оркестр переманил трех оркестрантов, наши ведущие музыканты постоянно получают приглашения из разных российских филармоний и из-за рубежа. Я являюсь постоянным приглашенным дирижером Берлинского симфонического оркестра, и мне удалось договориться в нем о стажировках наших музыкантов, – в итоге приглашения стали поступать и из Берлина. Качество наших оркестрантов высокое (поэтому не удивительно, что они нарасхват), конкуренция сильная, и нужно постараться удержать лучших из лучших. Я собираю коллектив по крупицам: у нас работают два отличных музыканта из Монголии, еще два – из Узбекистана, превосходные солисты – на зависть многим и многим оркестрам.

– Насколько мне известно, иркутяне гордятся, что с ними сотрудничает столь известный маэстро: вы ощущаете их поддержку?

– Да, я ощущаю любовь и поддержку горожан, несомненно: узнают на улицах, благодарят – это очень приятно. Но я чувствую также огромную поддержку от министерства, областного и городского руководства, наш коллектив не обижен вниманием прессы, радио – в этом смысле все так, как и должно быть.

– У вас богатая биография, вы возглавляли разные коллективы, работали в разных местах. Какой опыт считаете наиболее полезным? Где вам было особенно интересно?

– Действительно, я много где работал, и в каждом коллективе были свои плюсы и свои минусы. Четыре сезона, в конце 70-х – начале 80-х, проработал в Большом театре, и это был еще «тот Большой», в зените славы! Конечно, я всю жизнь помню свой первый коллектив, где меня выбрали на должность главного, – это Казанский оперный театр. Там я проработал три замечательных года и был в то время самым молодым главным дирижером Советского Союза. Филармоническим оркестром тогда руководил легендарный Натан Рахлин, с которым у нас было очень тесное профессиональное и человеческое общение, я называю его одним из своих учителей. Очень дороги для меня воспоминания и о Томске, где я был главным дирижером в течение шести сезонов. Там сложились особые отношения, практически родственные – все оркестранты были как родные. Когда однажды меня пригласили продирижировать рядом программ в Свердловске и потом предложили возглавить Свердловский филармонический оркестр (на тот момент он был почти год без главного дирижера), то оркестр в Томске на меня обиделся. Музыканты буквально приревновали меня – настолько считали своим, что не могли допустить мысли, что я куда-то от них уеду. В Томске не было консерватории, нужно было строить оркестр на пустом месте, собирать его «тростинка к тростинке», работать с тем материалом, какой есть, и стремиться стать лучше. Такая работа – наиболее ценная и дающая отдачу.

Вообще, оркестранты и дирижеры бывают разные. Есть оркестры, которые перевидали много всего, и для них хорошего дирижера быть не может.  Думают только о том, как бы уйти с репетиции пораньше или куда бы поехать за рубеж. Дирижеры тоже разные: есть такие, которые любуются собой за пультом. Я считаю, что мы в Иркутской филармонии служим музыке – все, включая и мою скромную персону. У нас замечательный директор  – человек театра, который любит музыку по-настоящему, и мне в этом отношении очень повезло.

– Иркутский оркестр часто бывает в разъездах: вас приглашают или вы сами проявляете инициативу? Какие гастроли из последних наиболее запомнились?

– Губернаторский оркестр должен работать, прежде всего, для своей губернии. Иркутск издавна был культурным сердцем губернии, здесь огромные, богатые традиции. За семь лет мы побывали с концертами в дюжине городов области, нас прекрасно знают и всегда очень хорошо принимают. Судите сами: в далеком Усть-Илимске мы играли такую программу: «Дон-Жуан» и дуэт для кларнета, фагота и струнных Рихарда Штрауса и Девятую симфонию Шостаковича. Публика разве что на люстрах не висела – в зал на 700 мест было продано 1000 билетов, а сколько еще «так» набилось!..

Если вам кто-то скажет, что в провинции не любят и не понимают классическую музыку, не верьте этому. Мы сталкиваемся всегда с прямо противоположным – с жаждой высокого искусства, огромным желанием людей слушать настоящую музыку. Серьезная музыка должна быть хорошо сыграна, тогда публика прекрасно ее понимает и остается благодарной.

– А гастроли вне Иркутской области?

– Мы бывали в Китае, в Монголии, часто ездим в Улан-Удэ – это наши соседи и давние партнеры, были с гастролями на моей этнической родине в Латвии: выступали в Риге и Юрмале. В Юрмале, в том огромном зале на 2,5 тысячи мест, где проходил песенный конкурс «Новая волна», мы играли концерт из музыки Дунаевского: зал был полон, и было видно, как все эти люди, русские и латыши – советские люди по своему менталитету и «происхождению», – истосковались по этой музыке, которую не слышали живьем больше двадцати лет.

– Как вы строите репертуар? Чему отдаете предпочтение?

– Отдаю предпочтение русской музыке. Как-то у меня был новогодний концерт в Италии, и я помню, весь день по радио звучала только итальянская музыка. А мы, увы, лениво пропагандируем русскую музыку. Я считаю, что как русские музыканты мы, прежде всего, должны играть свое. Недавно сыграли нечасто звучащую Третью симфонию Чайковского, у нас есть детский абонемент, где мы играем все сказочные оперы Римского-Корсакова: у нас уже прошли «Ночь перед Рождеством», «Садко», «Салтан», скоро будет «Кащей Бессмертный». В «Ночи…» я даже сделал одно хитрое нововведение – на колядку «Святый вечер» пригласил не академический, а народный хор: это было колоритно и публике очень понравилось. Народ любит и хочет слушать «свою» музыку, и надо дать эту возможность. Мы играем и классику XIX века, и XX – Стравинского, Шостаковича, Прокофьева, много исполняем Свиридова. Недавно играли Первую симфонию Балакирева – к сожалению, эта дивная музыка так редко звучит!..

– Работаете ли вы с современными авторами?

– Работаем, и немало. В прошлом году у нас прошел первый выездной концерт «Московской осени», мы играли музыку современных московских композиторов – Чалаева, Жукова, Гогнидзе, Шахбагяна. В этом году традиция будет продолжена, мы будем исполнять музыку Александра Чайковского. Это находит большой отклик у публики – слушают с интересом, встречи с новым востребованы.

– Знаю, что опера – в числе ваших приоритетов. Как развивается это направление, что уже сделано, что будет сделано в ближайшее время?

– Мы часто делаем концертные исполнения опер и даже отваживаемся на полноценные спектакли. Из русских опер ставили «Царскую невесту», «Пиковую даму», «Руслана и Людмилу», «Иоланту», из итальянских – «Риголетто» и «Травиату». Грандиозным проектом стала постановка «Летучего голландца» – совместная работа с Бурятским театром оперы и балета: опера прошла шесть раз, четыре раза в Улан-Удэ и дважды в Иркутске. Уделяем внимание и французской музыке – у нас звучали «Испанский час», «Вертер» и «Самсон и Далила». В 2013-м, когда отмечались юбилеи Верди и Вагнера, делали программу, объединившую IV акт «Отелло» и II акт «Зигфрида»: грандиозное было событие. Я бы мечтал о стационарном оперном театре в Иркутске, тем более что когда-то, до революции, опера здесь была: в городе даже было построено специальное здание для нее, но сейчас его занимает драма. Надеюсь, жизнь наладится, и мой проект-мечту еще удастся реализовать.

Фото Антона Климова