Екатерину Державину я знаю лет 30, и она не перестает поражать меня новыми (по крайней мере для меня) качествами. Много лет назад я услышал ее впервые еще студенткой Владимира Троппа. Тогда ее исполнение Баха запомнилось мне своей серьезностью, сосредоточенностью. И одновременно полным отсутствием какой-либо экстатики. Ее смело можно было бы причислить к так называемому интеллектуальному направлению в пианизме. Но за эти годы она не только выросла как пианистка, не только приобрела международную известность, она словно преобразовала саму себя, стала во многом совершенно иной.

В игре этой «новой», «расширенной» Державиной появились мягкость, теплота, взрывчатость и в целом то, что сейчас именуют драйвом. Но при этом ее интеллектуальные качества отнюдь не поблекли, а просто высветились на более обширном фоне. Конечно, известную роль сыграло общение с Алексеем Любимовым, коллегой которого по ФИСИИ Московской консерватории она стала в 2003 году. В итоге могу сказать, что не знаю у нас лучшего исполнителя Баха и Гайдна, чем она. Причем в обоих случаях она совершенно иная.

В Гайдне, все сонаты и пять концертов которого Екатерина Державина играла и записала, я чувствую ту особую пластику жеста, ту, условно говоря, галантность, которой так трудно бывает овладеть современному исполнителю, тем более играющему не на историческом инструменте, а на современном рояле. Бах же у нее совсем другой: здесь во всем чувствуется активная линеарная энергетика, слышится и полнокровно живет ткань всех голосов. В обоих случаях мы ощущаем работу стилистически чуткого и очень тонкого музыканта, отнюдь не чуждого новейшим аутентичным веяниям в клавирном исполнительстве.

На концерте, о котором идет речь, звучало много музыки Метнера – композитора, которому Державина невероятно предана и которого очень часто (и хорошо) играет. Так было и здесь: после фортепианных обработок двух баховских арий из кантат и Сонаты № 31 Гайдна зазвучал Метнер, который на протяжении всего концерта исполнялся неоднократно как самой Державиной (соло и в ансамбле), так и ее бывшими студентами, служа своего рода камертоном всей программы.

Эту программу можно было бы назвать карнавальной, поскольку после весьма серьезных сочинений в конце первого отделения мы вдруг услышали типичную entertainment music: сюиту Д. Мийо «Скарамуш», исполненную самой Державиной в ансамбле с одной из своих выпускниц. Прозвучавшая после этого в исполнении ее же учеников разных лет увертюра к «Свадьбе Фигаро» в переложении для восьми рук как бы продолжила «буффонную» линию.

Стоит сказать несколько слов и об учениках юбиляра, поскольку за последние 20 лет Державина превратилась в очень опытного и интересного педагога. Весьма интересно было слышать, как у каждого из ее бывших воспитанников проявляется какая-то из черт ее собственного стиля. И если в игре Д. Воронцовой (две багатели Бетховена) на первый план вышли интеллектуальная сосредоточенность, то у Е. Литвинцевой скорее можно было говорить об экстатически ярком темпераменте, проявившемся как в сочинениях Рахманинова (две пьесы из ор. 10), так и в сюите Мийо. Игра Н. Далват-Саминской отличалась изысканной музыкальностью, особенно в исполнении шопеновского вальса (ор. 70), тогда как у Веры Воронежской в шубертовских музыкальных моментах из ор. 90 чувствовалось тонкое чувство стиля, а Кирилл Протопопов привлек в своей трактовке Метнера каким-то особым обаянием. После всех этих выступлений мы как бы ощутили основные «штрихи к портрету» самой Державиной.

Во втором отделении выступали друзья и коллеги юбиляра по факультету ФИСИИ. Юрий Мартынов в весьма необычной манере, напоминающей некоторые аутентичные исполнения старинной музыки, сыграл «Посвящение» Шумана – Листа, после чего в ансамбле с Державиной участвовал в исполнении шести вальсов Брамса в четырехручной версии. В середине второго отделения сцену вновь «захватил» Метнер. На этот раз – «Русский хоровод» для двух фортепиано, где выступили сама Державина с Е. Старцевой, а также «Две канцоны с танцами» для скрипки и фортепиано, где Державина была на сцене вместе с замечательным скрипачом Н. Борисоглебским.

Перед заключительным номером программы с Четвертой балладой Шопена выступил известный пианист Алексей Володин. Его исполнение в равной мере было и виртуозным, и изысканным, хотя, как мне показалось, интерпретация подобных сочинений становится для пианистов нового поколения все более проблемной, особенно в той области, которую я бы условно назвал «перебоями сердца». Временами мне казалось, что в интерпретации Володина больше тонкого умысла, чем естественного порыва. А завершился вечер замечательной и преисполненной радости моцартовской Сонатой для двух фортепиано D-dur (вторая и третья части), блистательно сыгранной А. Володиным и Е. Державиной.

Да, это был настоящий карнавал, карнавал сочинений самых разных – серьезных и не очень, говорящих о пристрастиях юбиляра к Баху и Гайдну, но и к русской музыке. А главное – атмосфера тепла и радушия, в которой публика воспринимала происходящее на сцене в честь замечательной артистки.

Фото Даши Каретниковой